Они набирают актеров для коммерческих роликов, рекламирующих корм для животных.
Том ухмыльнулся:
— И с Келлером покончено. После того как ты про него пустил слух, он никому не нужен. Теперь он…
— Воплощает мечту детства, пытается стать продюсером, — смеясь, закончил Голдман.
— Совершенно верно. Я думаю, ты не сомневаешься, что никто из них не хочет успеха фильма. Дэвид Таубер все время крутился на съемочной площадке, а Джейк Келлер помнит много деталей. Стоило им кое-что сказать… Ты знаешь, Флореску ведь никогда никому не дает просматривать материал. А «Артемис» в момент съемок находилась в отчаянном положении и с творческой точки зрения, и с коммерческой, да еще Роксана Феликс со своим скандалом…
Вот два мерзавца и решили отомстить.
Том кивнул:
— Ты права. Кроме того, все в кинобизнесе знают, что мы остаемся на своих местах только до выпуска фильма и лишь благодаря хорошим адвокатам. Фильм выйдет, а мы за дверь. «Говард и компания» дали понять совершенно ясно.
Но это никого не волнует. Да и почему должно волновать?
Нас уже почти нет.
Элеонор печально улыбнулась Тому, кивнув на его майку и джинсы:
— По крайней мере тебе уже не надо наряжаться на работу.
— Если это хорошо для Дэвида Джеффина, то хорошо и для меня, — ухмыльнулся Голдман. — Давно надо было так одеваться. — Он потянулся через стол, взял Элеонор за руку и ласково погладил. — Многое мне надо было сделать давно.
Элеонор взглянула на Тома. Темные глаза так проникновенно смотрели на нее, что она почувствовала разливающееся по телу тепло желания. Но не стоит спешить. Следует убедиться, что он на самом деле хочет быть с ней всегда, что это не просто реакция на развод. Элеонор просто не могла еще раз рисковать. Если и на сей раз что-то рухнет, это сломает ее навсегда.
Она высвободила руку мягко, но твердо.
— Может, у нас получился настоящий хит. И мы спасем студию этой картиной. На «Фоке» тоже навалилась куча проблем, когда они делали «Звездные войны». Никто не ожидал от фильма того, что вышло.
Том Голдман разочарованно вздохнул. Да, видимо, Элеонор надо время, чтобы она ему поверила. Но как тяжело находиться около нее, знать, что она носит его ребенка, и не иметь права обнять ее и приласкать.
— Элеонор, ты должна кое-что понять. Мы сделали так, как ты хотела. Мы заставили правление позволить нам закончить фильм. Мы сумели убедить Роксану вернуться на съемочную площадку и довести дело до конца. Но картина обошлась в сто двадцать миллионов долларов! Ты понимаешь, какой нужен рынок сбыта и все остальное, сколько нам надо заработать, чтобы вернуть эти деньги? «Звездные войны» стоили семь миллионов долларов. В творческом плане ты все сделала правильно, ты прекрасно реализовала проект, но давай посмотрим фактам в лицо. Мы проваливаемся, и проваливаемся очень здорово.
— Но вполне возможно, фильм станет хигом.
— Хитом? Ты говоришь о чуде.
Элеонор Маршалл подумала о ребенке Тома, который рос в ней.
— А я верю в чудеса, — улыбнулась она.
Том покачал головой.
— Ты просто не знаешь, когда надо уйти, да, Элеонор?
— Да, совершенно точно, — согласилась она. — Слушай, ты едешь на заключительную вечеринку в субботу? Я собираюсь заказать билет на самолет.
— Шутишь? — ответил Голдман. — После всего, через что мы прошли ради этого проклятого фильма, я не пропущу вечеринку, даже если обрушится двадцать муссонов.
Прощальный вечер киногруппы «Увидеть свет» был устроен на берегу под звездами. Том и Элеонор появились среди полного хаоса: сотни людей тащили коробки с вещами, с боем захватывали лифты, стаскивали свои чемоданы и оборудование в вестибюль отеля — почти все было готово, упакованное в ящики, в мешки из яркого пластика, для перевозки в сейшельский аэропорт на рассвете. Они почувствовали атмосферу праздника еще до того, как пошли на берег. Режиссер по свету, спотыкаясь, прошел мимо Тома, волосы его были покрыты липким кокосовым молоком.
Всеобщее облегчение после окончания трудной работы витало в воздухе. А стоило им ступить на мягкий и мелкий, как порошок, песок, как они оказались в атмосфере всеобщего безумия.
— Слушай, куда это мы попали? — спросил Том Элеонор, оглядывая сцену на берегу.
Четыре огромных костра были разложены на пляже, они выбрасывали столбы пламени в чернеющее небо. Видны были силуэты танцующих, которые прыгали как сумасшедшие вокруг костров под звуки чересчур громкого рэпа, доносившегося из усилителей, установленных непонятно где.
Флореску организовал стол на возвышении, он был весь завален едой, запах которой разносился на двести ярдов окрест. Креольские лобстеры, осьминоги под соусом карри, мясо акулы с имбирным соусом, невероятный рыбный суп. Только они приблизились, как кто-то подскочил и подал два высоких бокала, наполненных чем-то цветным.
— Что это? — устало спросил Голдман, обнимая Элеонор за талию.
— Ля пури, это местное, попробуйте.
Том сделал глоток и принялся ртом хватать воздух. Напиток обжег горло.
— Боже мой! Что это?
— Это забродивший фруктовый сок. Довольно крепкий напиток, — сказала девушка.
— Да уж, вкус нешуточный, — покачал головой Том, ставя бокал на стол.
— А есть у вас что-нибудь безалкогольное? — спросила Элеонор. — Я беременная.
— Конечно. — Девушка подала ей пластиковый кувшин с ситронеллой, легкой сейшельской минеральной водой с медом и лимонным соком.
— Я тоже этого выпью, — сказал Том Голдман.
— Эй, ребята, вы поздновато, — заметил Фред Флореску, подходя к Тому и шлепая его по плечу.
— Рад видеть тебя, Фред, — улыбаясь, сказал Том.
— Самолет задержался в Сингапуре, — объяснила Элеонор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142