— А вы?
— Боже мой! Еще одна француженка! — взвизгнул он восхищенно. — Может, все же перейдем на английский, а?
Мы очень рады видеть вас, мадемуазель. А вы и так, хорошенькая, да? Но еще не шик. Мы сделаем вас очень шикарной. Вы себя не узнаете. — Он помолчал, чтобы набрать воздуха.
Меган встала, спросив себя еще раз, на что она идет.
Вышел второй мужчина в белом, он нес голубой хлопчатобумажный пеньюар для Меган. Она закуталась в него, и Жак открыл дверь в свое святилище. Она обратила внимание, с каким минимализмом декорирован салон красоты. В японском стиле. Рисунки на стенах, желтое и темное дерево. Нежные ароматы витали в воздухе — жасмин, сандал, мимоза, розовое масло.
— Дорогая, — горячо сказал Жак, просовывая толстую руку под локоть Меган. — Мы сделаем из вас новую женщину.
Меган подумала о Роксане Феликс, которая расхаживала тогда на вечеринке после концерта в сверкающем платье, с блестящими черными волосами и миллионнодолларовой улыбкой на лице, а Дэвид и Зак таяли у ее ног.
Меган решительно отбросила сомнения.
— Именно за этим я сюда и пришла, — заявила она.
Элеонор еще раз посмотрелась в зеркало в ванной, заставляя себя не торопиться. Может быть, Том все еще спит.
Или заказывает завтрак на двоих, нечто романтическое — клубника, круассаны, шампанское. То, что он еще не позвонил и даже не постучал в дверь, ничего дурного не предвещало.
На нее из зеркала смотрела женщина в» прелестном новом костюме цвета морской волны с белой отделкой на воротнике и манжетах. Она была в черных туфлях на каблуках, макияж делал ее лицо очень свежим — персиковый цвет вокруг глаз, розовый на губах и щеках. Чуть раньше, когда она проснулась с ощущением счастья и слегка кружащейся головой, она даже надела украшения — две скромные сапфировые серьги-капельки, очень мило сверкающие из-под аккуратно зачесанных волос. Маленький чемоданчик был уложен и дожидался отъезда.
Элеонор собралась за двадцать минут.
«Том не пожалеет об этом, ведь правда?» — думала Элеонор, и от этого вопроса у нее вдруг панически сжалось сердце. Он ведь был таким нежным, таким страстным… Прошлой ночью им было несказанно хорошо, как и должно быть влюбленным. Она так давно любила Тома, безнадежно грезила о нем столько лет, а вчера случилось все, о чем она мечтала. И даже больше. Он увлек ее в райские сады, показал то, о существовании чего она и не подозревала. Он навсегда изменил ее жизнь, понимала Элеонор. Никогда еще она не чувствовала себя женщиной с такой откровенной силой. И теперь она уже не сможет смотреть на интимные отношения по-прежнему, как просто на приятное занятие. Элеонор никогда не забыть пламени настолько сильного, что оно казалось белым. Это пламя охватило ее, принесло облегчение, и она вдруг поняла, что имеют в виду сексологи, уверяя, что женщина достигает пика половой зрелости за несколько лет до сорока… А может, именно в этом заключается разница — заниматься сексом или любовью?
Прошлой ночью впервые в жизни Элеонор осознала: до, сих пор она любовью не занималась.
Том, конечно, это почувствовал. Без сомнения, он все понял. Ночь любви была слишком яркой и страстной. Не может быть, чтобы его не тронуло произошедшее между ними. Ведь он был причиной…
Элеонор размышляла о том, что будет дальше. Она пыталась отмахнуться от этого вопроса, но нельзя же вечно загонять его в глубь сознания. Пойдет ли Том на развод?
Конечно, он должен, если любит ее. А разве прошлая ночь это не доказала? Что касается ее, она почти решила соединиться с Полом, пыталась уговорить себя зачать от него. Но теперь все. С этим кончено. Она должна быть с Томом.
Возле кровати замурлыкал телефон.
Элеонор радостно оторвалась от зеркала, вбежала в спальню, упрекая себя за поведение, недостойное тридцативосьмилетней женщины, и схватила трубку.
— Да, — выдохнула она.
— Элеонор.
Том. Сердце ее бешено забилось;
— Привет, — ласково сказала она. — Я думала, ты уже никогда не позвонишь.
Короткая неловкая пауза.
— Если ты готова, почему бы нам не встретиться внизу? — напряженно спросил Голдман. — Нас ждет машина, чтобы отвезти в аэропорт.
Казалось, воздух застыл вокруг нее «, время остановилось, и ужасный липкий страх сдавил горло Элеонор.
Она очень хорошо знала Тома Голдмана. Она знала все нюансы его голоса, безошибочно читала его жесты, понимала малейшие перемены в лице. Сейчас Том говорил с ней — 'в самой деловой, безликой форме.
Он решил, что последняя ночь была ошибкой. Он хотел, чтобы она делала вид, будто ничего никогда не было.
Слезы потрясения от того, что она никак не могла поверить в подобное, застлали глаза Элеонор Маршалл.
— Элеонор, ты где? — спросил Голдман.
Она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и ответила:
— Да, Том, конечно. Я сейчас буду внизу. Если нам повезет, может, успеем на рейс в восемь тридцать. И у меня будет лишних часа два на разговор с Меган Силвер. — О'кей, — сказал Том и повесил трубку.
Элеонор взяла чемоданчик, ключ от номера и пошла к лифту, стараясь идти быстро и не разрешать себе думать.
Такую роскошь она не могла себе позволить. Иначе случится катастрофа.
В лифте она считала этажи, плавно спускаясь вниз, читала строфы из Шекспира — делала все, чтобы изгнать мысли о Томе и случившемся вчера. Она почувствовала отчаяние, представив себе Тома, вчерашний день и последнюю ночь.
К счастью, Элеонор очень быстро оказалась на первом этаже, пересекла холл и пошла к портье выписаться. Она поставила подпись, завернула налево и вошла в вестибюль.
Тома она увидела сразу.
Голдман стоял у огромного черного кожаного дивана, одетый в серый костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142