– Она встречается с мужчинами, – напомнила я Роберто. – Мы сами знакомили ее с твоими приятелями, которые просили нас об этом.– Давным-давно, – отрезал муж. – Вспомни, Сара, когда ты в последний раз видела ее с мужчиной?Что верно, то верно – давно. А когда я спрашивала, Лиз отнекивалась: мол, встречается с парнем, но все это так – ничего серьезного. Или говорила, что слишком занята, или что ее распорядок дня очень необычный, или что мужчины побаиваются ее. Зачем она лгала мне? Всякий раз, когда в моей жизни возникала проблема, я звонила именно Лиз. Даже пару раз призналась, что меня потрепал Роберто, и она сдержала слово – не выдала ни одной живой душе. Всегда оставалась моей поверенной по жизни. Если Элизабет лесбиянка, если это правда, я почувствую, что предана, как если бы мне изменил муж. Или даже хуже. Да, еще хуже.– Она отвратительна. – Роберто шлепнул тыльной стороной ладони по газетному листу. – Никогда бы не поверил, что семейное издание способно напечатать такой снимок.– Этого не может быть, – возразила я. – Она сказала бы мне.– Элизабет понимает, что мы не одобряем однополую любовь. И никогда бы нам не призналась.– Нам? При чем тут ты? Она моя подруга.– Была. Больше не подруга.– Тебе не кажется, что ты хватаешь через край?– Просто защищаю свою семью.Господи! Я вспомнила, сколько раз высказывалась против однополой любви при Элизабет, сколько раз смеялась, показывая ей в кино или в магазине гомосексуальную или лесбийскую парочку. Как ей, наверное, было тяжело! Но почему она мне ничего не сказала? Неужели считает такой узколобой и думает, что я из-за этого оттолкну ее? Она такого плохого мнения обо мне?– Красивая женщина, а пропадает зря, – продолжал Роберто, пристально изучая фотографию. Затем многозначительно подмигнул: – Не повезло, не встретила настоящего мужчину.Вилма отодвинула газету, цокнула на Роберто языком и поставила передо мной завтрак.– Зачем ее расстраивать? Пусть позавтракает, – сказала она по-испански и повернулась ко мне: – Ешьте. Вам надо набираться сил.– Ты на чьей стороне, Вилма? – спросил Роберто, затем перевел взгляд на меня и на яичницу: – Тебе не следует все это есть. Я уже говорил, ты и так растолстела.Вилма продолжила вытирать пыль, а я, приступив к завтраку, проговорила:– Это невозможно. Если бы это было правдой, я давно знала бы об этом. Мы с Лиз дружим десять лет. Твоя газета – дрянь, а фотография – фальшивка. Видимо, они имеют что-то против нее.Муж пожал плечами, подтянул к себе газету и начал громко читать с легким испанским акцентом:– «Я проследила за талантливой утренней телеведущей канала WRUT, претендующей на роль ведущей национальной сети. Элизабет Круз была в баре «Дэвиос» на Сентрал-сквер. Для тех, кто не знает, вечером по средам этот бар работает по принципу «только для женщин». Лиз приходила туда и в прошлую среду и покинула помещение с признанной лесбийской поэтессой и самой активной лесбиянкой Селвин Вуминголд. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: лодка Элизабет Круз причалила к острову Лесбос».– Господи, ничего глупее не слышала, – заметила я. – Сам посуди, что за бумагомарательство! Разве можно верить человеку, который пишет так плохо?– «С тех пор как три года назад колумбийская королева красоты и бывшая модель появилась на телеканале WRUT, «Бостон мэгэзин» неизменно называет ее самой привлекательной невестой, рейтинги станции подскочили вверх, а сама программа стрельнула на первое место. Впервые в нашем городе телеканал взял ведущую с акцентом – рискованный ход, – но Лиз оказалась с такой чертовской перчинкой, что все сложилось удачно и зрители пришли в восторг от ее экзотического вида и выговора. Вопрос в том: станут ли и дальше бостонцы восхищаться очаровательнейшей Лиз теперь, когда выяснилось, что она играет за другую команду? Или отныне ее правильнее называть очаровательнейшей Лиз?»Я дослушала до конца статью, написанную ужасным стилем, и мне сделалось нехорошо.– У них на нее, должно быть, зуб.– Не знаю, не знаю, – ответил Роберто. – Все выглядит очень реально.– Они по каким-то причинам хотят погубить карьеру Лиз.– Едва ли.– Я позвоню ей. Вилма, будь добра, подай телефон.– Нет! – Роберто помахал пальцем перед моим лицом. – Я не хочу, чтобы ты с ней когда-нибудь еще разговаривала. Поняла?Вилма, вздохнув, вышла.– Почему? – Муж посмотрел на меня так же, как тогда, когда ему приходило в голову, что я трахаюсь с билетером в опере или пожилым юристом – соседом за праздничным (читай, рождественским) столом в его фирме. – Что с тобой? – спросила я его. – Ты полагаешь, что я намерена лечь в постель со своей подругой? Ты сошел с ума?– Проблемы не у меня, – ответил он. – Ты это знаешь. Проблемы у тебя. У нормальных, приличных женщин таких проблем не бывает. Ты понимаешь, о чем я. О твоем клиторе и прочем.– Не может быть! Ты считаешь, что я намерена сойтись с Элизабет? Ты это имеешь в виду?– Да.– Это ты ее хотел много лет, поэтому не обвиняй в том же самом меня. У тебя плохо с мозгами. Сдвинулись не в ту сторону.– Кто ее хотел? Я? Она же черная, Сара, а я не люблю черных женщин.– Да ладно, признайся. Я же видела, как ты смотрел на нее. Полагаешь, я ничего не замечаю?– Ты о чем? – рассмеялся Роберто. – Я не смотрел на нее. Я вообще ни на кого, кроме тебя, не смотрю.– Проехали, Роберто.– Я не желаю, чтобы ты с ней разговаривала. И не желаю, чтобы она здесь появлялась – никогда. Усекла?– Ради Бога, Роберто! Может, она вообще не лесбиянка. А если даже лесбиянка – кому какое дело? Разве это имеет значение?– Хочешь проверить? Бьюсь об заклад, тебе не терпится это проверить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110