— А как я жить с этим буду? Меня же совесть заест! — сказал Костя.— Ничего, — успокоил друга Лева, — вот выздоровеет Леха, ты перед ним покаешься и успокоишься.— Ты думаешь, он меня простит?— Простит, никуда не денется. Другого брата у него все равно нет, — уверенно сказал Лева.В это время у Кости зазвонил телефон, и решительный голос отца сказал:— Костя, ты где? Все бросай и немедленно домой. Мне надо с тобой серьезно поговорить! Немедленно! Жду!— Папа, что случилось? — заволновался Костя. Но в трубке уже были короткие гудки.— Бросил трубку, — объяснил Костя Леве. — Он разговаривал со мной так, как будто все знает.— Ничего он не знает. И не узнает, если ты сам ему не расскажешь, — убежденно сказал Лева.— Почему ты в этом так уверен?— Потому что ни один нормальный отец не поверит в то, что один его сын хотел убить другого, — резонно заметил Лева.Костя тяжело вздохнул.— Короче, — заверил его Лева, — пока ты сам не признаешься, никто тебя не вычислит.Красавица-невеста — необычный посетитель больницы. Не обращая внимания ни на кого, Катя вместе с отцом дошла до Алешиной палаты и вдруг в нерешительности остановилась перед дверью.— Ты что, дочка? Смелее!.. — подбодрил ее отец.— Папа! А ты видел Алешу? — осторожно спросила Катя.— Меня не пустили. Он ведь был без сознания…— А сейчас уже пришел в себя?— Не знаю. Я даже не знаю, пустили ли к нему Самойловых. Ну давай же, входи!Но Катя стояла, не двигаясь.— Так, может, туда нельзя? — заглянула она в лицо отцу.— Еще чего! — возмутился Буравин. — Я и спрашивать никого не стану! Ты же его невеста, почти жена! А значит, имеешь право его увидеть.Катя коснулась ручки двери, но тут же отдернула руку-— Папа, я не могу!— Почему? — удивился отец.— Просто не могу и все, понимаешь? Я боюсь…Буравин непонимающе посмотрел на дочь. Это ею он несколько минут назад гордился?— Дочка, что с тобой? Почему ты не заходишь? — изумился Буравин.— Папа, я боюсь. Мне кажется, я сейчас упаду в обморок.— Катя, я понимаю, тебе очень тяжело. Ты не была к этому готова. Но надо взять себя в руки.— А вдруг он сейчас умрет, прямо при мне? — в панике спросила Катя.— Не думай об этом. Думай о том, что сейчас ты нужна Алеше, как никогда в жизни. Будь сильной.— Легко сказать…— Катя, иначе нельзя, — сказал Буравин и пристально посмотрел на дочь. Катя опустила голову под его взглядом. Она еще несколько секунд помедлила, потом набрала воздуха и вошла в палату так, словно бросилась в омут. Буравин последовал за ней.— Папа, неужели это Алеша? Какой бледный… Он всегда был таким жизнерадостным, таким веселым… — чуть не плакала Катя.— Да, Катюша, это он. Не бойся, подойди поближе, — подбодрил дочку Буравин.Катя тихо подошла к кровати.— Алеша, здравствуй, — едва слышно сказала она. — Как ты себя чувствуешь?Но Алеша не реагировал.— Папа, — обратилась девушка к отцу, — он нас слышит?— Не знаю… — неуверенно протянул Буравин. — Он без сознания. Но я читал, что люди, даже находясь в коме, чувствуют присутствие близких.— Ты думаешь, он тоже что-то чувствует? — с сомнением спросила Катя.— Будем надеяться, что да.Катя не выдержала и заплакала.— Катя, успокойся. Тебе нужно не плакать, а поддерживать Алешу.Но Катя продолжала всхлипывать.— Мы с мамой всегда старались ограждать тебя от неприятностей. Но так больше не может продолжаться, — как-то даже строго сказал Буравин.— Я не могу видеть Лешу в таком состоянии. Мне нужно настроиться. Как-нибудь потом я… Извини…Катя быстро вышла из палаты. Отец молча посмотрел ей вслед.Зайдя в больницу, Маша попыталась попасть в палату к Алеше.Она подошла к дежурной медсестре и спросила:— Добрый день. Скажите, а как чувствует себя Алексей Самойлов?— Самойлов без изменений. По-прежнему в травмошоке. Так и не пришел в себя, — четко, словно на экзамене, доложила медсестра.— А можно мне его увидеть? — с надеждой спросила Маша.— Зачем это, интересно? Вы же ему не родственница. А посторонним не положено.-— Но я не совсем посторонняя, — стала объяснять Маша. — Я привезла его в больницу — на скорой. Помните?— Девушка, поймите, даже родным не стоит сейчас его беспокоить. Состояние больного очень тяжелое.— Но может быть, я смогу чем-нибудь помочь!— В этой ситуации Самойлову может помочь только Господь Бог, — назидательно заявила медсестра.— Неужели все так серьезно?— Даже хуже…Маша только укрепилась в своем желании остаться и хоть чем-то помочь.— А можно мне хотя бы в коридоре посидеть? — попросила она. — Может, будут какие-то известия или еще что-то.— Сидите на здоровье, — согласилась медсестра.В этот же коридор от врача вышли Самойловы.— Я не верю, что Лешка мог принимать наркотики, — сказал жене Самойлов. — Врачи просто не умеют лечить, вот и придумывают всякую ерунду.— Боря, но ведь это не просто предположение. Об этом говорят анализы крови, — неуверенно возразила Полина.— Анализы! Им бы только уйти от ответственности! Не нашлось бы в Алешкиной крови наркотиков, обнаружили бы еще что-то, мешающее лечению…— Ну не надо так! — остановила мужа Полина. — Раковский — лучший врач в городе. Нам очень Повезло, что мы дружны с таким человеком.— Скажи мне честно: ты веришь, что Лешка — наркоман? — в упор спросил муж.— Конечно, мне не хочется в это верить. Но, может, врач прав, и мы действительно плохо знаем сына?Но Самойлов продолжал настаивать на своем:— У нас с ним всегда были теплые и доверительные отношения. Мы говорили буквально обо всем.— Но ведь он ходил в плавания… Дальние страны, экзотика, соблазны и все такое. Кто его знает… — как бы вслух размышляла Полина.— Я не могу этого так оставить. Если я плохо знаю сына, я поговорю с тем, кто знает его лучше, — решил Самойлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108