Ехали порадоваться за вас, а тут такое горе… — сочувственно протянула Ирина.— Слушай, Ириша, раз уж вы здесь, может, побудете с Алешей? А я сбегаю на работу.— Конечно, конечно, — с готовностью согласилась Ирина. — Иди, ни о чем не беспокойся!— У нас будет о чем поговорить, мы так давно не виделись, — поддержал жену Яков.Когда Полина ушла, Яков сказал Ирине:— Ну и влипли! — Видно было, что его фраза относится не к этой, а к какой-то другой ситуации.Смотритель с Толиком шли по катакомбам к кладу.— Погоди, передохнуть надо. Ничего, скоро уже, — остановил сына отец.— Пап, может, зря ты так с Жориком? — присев, спросил Толик.— Нет, сынок. Жорка упертый. Он теперь не остановится, пока сундучок мой не найдет. Да только мы его перехитрим.— Дал бы ты ему денег, он бы и успокоился, — предложил Толик.— Как же, успокоится он! Мало я из него в детстве дури выбил!.. А с тобой-то мне что делать?— А что такого?— Мягкий ты слишком. Это в мать. Даже лицом в нее, покойницу, уродился! Силы-то много, а вот ума… — В голосе смотрителя звучали презрительные нотки.— Нормально. Проживу. А денег Жорику, может, дашь? И помиритесь сразу. Я бы дал!— Толик, ты же со мной, с отцом своим всегда честным был. Так?— Конечно, батя. Сам же сказал — отец. Как я могу против тебя пойти?— Хорошо. Вот что. Дай-ка ты мне слово, что" сам из схрона ничего не возьмешь и Жорке не покажешь.— Ну, даю, — пообещал Толик.— Вот и хорошо, Толик. Вот и хорошо. Ну что, передохнул? Тогда пойдем, нам с тобой сегодня еще придется —попотеть.Когда они ушли, на место, где они только что отдыхали, вышел Жора, тайно шедший за ними следом.Наконец смотритель с Толиком дошли до места.— Это что, и есть твои несметные богатства? — спросил у отца Толик.— Погоди, сейчас увидишь, — ответил довольный смотритель.Он наклонился и откинул крышку сундука, в котором лежали разнообразные драгоценности вперемешку с денежными банкнотами. Толик так и застыл, как завороженный.— Вот так, сынок, — с гордостью сказал смотритель. — Вот он каков, папкин сундучок!Он стоял над сундуком, словно Скупой рыцарь.— Сколько же ты все это копишь? — удивленно спросил Толик.— Долго, сынок. Тринадцать годков мне было, как первую монетку сюда кинул. Пацаны все каски да патроны собирали , а я — вот! Что ж ты? Не рад вроде?— Бать, а помнишь, я тебя просил машинку заводную купить?— Нет, не помню.— Да, конечно. Мне тогда всего десять было, — напомнил Толик. — Ты еще сказал, что денег нет.— Толик, зато я тебе теперь настоящую могу купить. И не одну. Только вот выждем еще немного, пока Жорка успокоится. Погоди, сейчас полюбуюсь немного и пойдем, — пообещал смотритель.Смотритель повесил на сундук замок и взгромоздил тяжкую ношу на спину сыну.— Что, Толик, тяжело? Ничего, потрудись. В этом сундуке все радости твои на всю жизнь. Еще и детям останется. Ну, кто скажет, что это не так?!— Маша бы сказала, — уверенно сказал Толик.— Если скажет, соврет.— Маша никогда не врет.— Значит, глупая. И тебя дурости учит! Все, хватит лясы точить! Пошли потихоньку! — приказал смотритель.Через секунду к месту, где они разговаривали, подошел Жора.Смотритель с Толиком продолжали свою трудную работу по перепрятыванию сундука. Они затащили его в лодку и поплыли вдоль берега. Смотритель сидел на корме, а Толик уверенно работал веслами.— Куда везем его? — кивнув на сундук, спросил Толик.— Много будешь знать, скоро состаришься.— Тяжелый он. Надо было Жорку с собой взять.— Твой Жорка балбес! И про этот сундук ему знать не надо! Понял? — угрожающе спросил смотритель.— Понял, — спокойно ответил Толик. — Чего ж не понять.— Ты, главное, греби быстрее. Нужно до ночи управиться. Папка все делает правильно. Греби!Они не знали, что Жора с берега наблюдает за лодкой в бинокль, отслеживая, куда они приплывут. А приплыли они к затопленному доку. Перетащили туда сундук и отправились обратно.— Куда теперь? — спросил Толик.— Домой, сынок, домой. Дело сделано, — ответил смотритель.И они отплыли под пристальным наблюдением оставшегося незамеченным Жоры. * * * — Ну, как свадьба? Уже можно вас поздравлять? — радостно встретила Самойлова и Буравина секретарша Людочка. Но они оба были мрачны и неразговорчивы.Самойлов резко открыл дверь кабинета и сказал Буравину:— Заходи!— Борис Алексеевич, Виктору Гавриловичу тут звонили, он срочно нужен… — сообщила секретарша.— Виктор Гаврилович очень занят. Никого к нам не пускать, ни с кем не соединять! — приказал Самойлов.Самойлов зашел в кабинет и хлопнул за собой дверью.— Твоя дочь — взбалмошная, своенравная эгоистка! И ты с ней заодно, — с ходу заявил он Буравину.— Я — ее отец, Боря.— А я — отец Леши! Неужели ты думал, что я поведусь на ваш обман и не пойму, что Катина внезапная болезнь — просто уловка, чтобы не выходить замуж за Лешу? Вы будто сговорились его замучить! Почему бы Кате прямо не сказать Леше «нет»? Я понимаю, тяжело это произнести, глядя в глаза жениху. Но если Катя трусит, то ты, ее отец, должен поставить нас в известность, что она отказывается от своих обещаний. Если ты мужик!— Катя еще ни от чего не отказывалась! Не нужно зря оскорблять ни меня, ни ее. В тебе говорит обида за сына. Но Кате действительно было плохо! Она столько пережила за последнее время. Я уверен: Катя не собиралась обманывать Лешу ни в чем.— Мне не нравится эта ситуация! — заявил Самойлов.— Мне тоже, — согласился с ним Буравин. — И я во всем разберусь, Борис. Но знай: я люблю свою дочь, верю ей и никому не позволю на нее нападать.После разговора с Буравиным хмурый Самойлов вышел в приемную.— Борис Алексеевич, что случилось? — взволнованно спросила Людочка.— Похоже, я ничего не понимаю в этой жизни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108