Очереди на молочной кухне были страшные, несколько раз на ее глазах до драк доходило. Голубев пытался покупать что-то из продуктов в городе, но там тоже за всем съестным выстраивались очереди. С деньгами в семье становилось все хуже. А тут у Маринки еще вдруг ухудшилось здоровье: от летней жары ей становилось плохо, в глазах темнело. Она похудела за неделю на несколько килограммов. Однажды утром она упала в обморок прямо на молочной кухне.— Ничего страшного, это от бессонных ночей, Илюшка не спит никак, плачет, — пыталась она объяснить мужчине, который довел ее до дома, когда она пришла в себя.— Вам бы отдохнуть надо! Вы такая бледная, просто прозрачная вся!— Не волнуйтесь! Я справлюсь…— Вы не о себе должны сейчас думать — о ребенке! — Мужчина укоризненно посмотрел на нее. Маринке стало стыдно.На следующий день после этого эпизода она, поразмышляв, приняла решение, что дольше в Москве ей с ребенком и в самом деле оставаться нельзя. Она чувствовала острую необходимость уехать на природу, побыть вдалеке от шумной столицы и все обдумать. К тому же придется серьезно заняться здоровьем — и своим, и Илюшкиным. Об этом она и заявила вернувшемуся с работы вечером Голубеву.— Я думаю, мне стоит уехать в Петровское. Там можно снять комнату в настоящем деревенском домике на окраине. Буду на воздухе, немного приду в себя. Да и Илюшке там лучше будет. Он такой нервный здесь…— Но разве мы можем себе сейчас это позволить? То есть я в принципе не против твоего отъезда. Но почему бы тебе не пожить, например, у твоей мамы?— Ты же был у нас дома, — печально вздохнула Маринка, — видел. Я не могу привезти туда ребенка. К тому же там чересчур тесно…— Пожалуй, ты права…— А потом, там и прокормиться легче. Можно достать натуральное коровье молоко, не надо каждый день на этой проклятой кухне давиться. Тут же с ребенком даже погулять негде — до ближайшего парка на метро ехать надо! Илюшка такой слабенький… Ему нужен нормальный воздух! А если что — сестра моя в няньках посидит, да и вообще там знакомых много. Справлюсь как-нибудь.— Ладно, — сдался Павел Иванович, — поезжай. Только я тебя сразу предупреждаю, что часто к тебе ездить не смогу. Ты же знаешь, у меня тут дел невпроворот…— Все знаю, дорогой, не волнуйся! И не прошу тебя об этом, работай спокойно. — Маринка поцеловала мужа в щеку и пошла укладывать вещи. Наутро первой электричкой она с Илюшкой на руках уехала в Петровское.Мать, увидев днем Маринку на пороге, сначала закатила ей истерику.— Ты что это приехала? — подозрительно глядя на дочь с ребенком и чемоданом спросила она. — Тебя что, муж выгнал?— Да нет, мама, я приехала сюда пожить на лето. Малыш плохо себя чувствует в Москве, очень слабенький.— А, тогда ладно, — успокоилась мать. — Но ты имей в виду, что я в няньках не буду сидеть. Какая я еще бабушка? У меня дел по горло.— Мама, я и не прошу тебя об этом. Только узнай, не сдается ли где комнатка на окраине, поближе к реке.— Да там полно комнат! Жить стали хуже, вот и рады бабульки любую копейку заработать. Матвеевна на Вольной улице меня на днях спрашивала, нет ли жильцов подходящих. У нее чистенько, хорошо. Так и быть, посижу с Илюшкой пару часов, а ты давай-ка прямо сейчас ноги в руки и беги узнавать, что к чему.— Спасибо, мамочка!Маринка умчалась. Когда она быстро шла по знакомой дорожке в сторону реки, сердце у нее билось быстро и гулко. Было такое ощущение, что она наконец вернулась к себе самой. Такими родными были дальний лесок, невысокие домики, речная близость, что у нее защемило сердце. А главное — частью всего этого близкого и родного, без чего ее, Маринкину, жизнь нельзя даже представить, был Димка… Вдруг разом прошли обиды, которые грызли еще с прошлой осени. Как было бы здорово увидеть его, просто спросить, как у него дела. Интересно, какой он отец? Маринка улыбнулась. Она уже знала, что скоро они снова встретятся…В тот же день Маринка с Илюшкой переехали к Матвеевне. Ее небольшой, аккуратный домик в три окна стоял совсем недалеко от реки, перед ним был небольшой огородик, а прямо за оградой начиналась большая поляна. Илюшке здесь точно будет хорошо!Ей совершенно не хотелось ни с кем общаться, кроме сына. Она брала рано утром маленького на руки и шла к реке. Илюшка не плакал, но с удивлением таращился вокруг. Если б только знать, что он там видит своими голубыми глазками! Матвеевна по своей инициативе приносила для него с рынка парное молоко. И за какую-то неделю малыш заметно посвежел, поправился, стал спокойнее спать ночами. Совсем по-другому зажила и Маринка — ее успокаивали природа, река и близость маленького, безумно любимого существа, сына, которого она ни на минуту не спускала с рук.Однажды в выходной Маринка не спеша шла по городской улице в магазин. Илюшка мирно спал в коляске. Вдруг сзади ее кто-то тихо окликнул. Она обернулась. Прямо за ней чинно шла супружеская пара, тоже с детской коляской. В высоком, стройном мужчине она узнала того, о ком столько думала в последнее время.— Димка! — только и смогла сказать Маринка.— Здравствуй! — Димкины глаза потемнели и увлажнились.— Ну как ты? Кто там у тебя? — Маринка сделала шаг по направлению к его коляске.— Ну я и болван! — вдруг сказал Димка в своей обычной нагловатой манере. Так он вел себя, когда очень смущался. — Я же вас не познакомил! Светка, это Марина Смирнова… Или ты теперь не Смирнова?— Та самая Марина?.. Много слышала. — Светка загадочно улыбнулась.— Марина, это Света. Впрочем, заочно вы знакомы.— Как это? — удивилась Димкина жена.— Очень просто. При случае расскажу.Тут разбуженный разговором Илюшка проснулся и громко заявил о своем существовании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130