Он на весь день уехал на съемки. Ассистентка заверила, что позвонит ему и попросит связаться с нами, но прошло два часа, а он так и не дал о себе знать. Тогда я снова позвонила в «Одинокую звезду».
– Мне всего лишь нужен телефон Джо Бриджеса, – растолковала я. – Рон с ним знаком?
– Имя знакомое, – заколебалась ассистентка, – но я не уверена. Мне кажется, вам лучше поговорить с Роном.
– Тогда попросите его еще раз мне позвонить.
– Рон сегодня очень занят, – сообщила она. – Он на съемках у Стивена Спилберга. И при всем уважении, Милли, ваш вопрос может подождать до завтра.
– Нет, не может, – возразила я. – Потому что сегодня вечером я уезжаю из Лос-Анджелеса. Не могли бы вы посмотреть в его записной книжке, вдруг там есть номер Джо?
– Извините, но Рон взял записную книжку с собой. В любом случае, я бы не стала раздавать домашние телефоны всем подряд. Боюсь, вам ничего не остается, как подождать. Если Рон выкроит свободную минуту, он вам позвонит.
Но видно, свободной минуты не выдалось, и я снова набрала номер Рона. Ассистентка извинилась, что ничем не может помочь: мне просто не повезло, сегодня Рон ужасно занят. Часы тикали, а от Джо так и не было весточки. Я не понимала почему. Ведь должен же был он заглянуть в свой почтовый ящик? Стрелки часов подошли к половине шестого. Мы начали укладывать чемоданы. Времени на разъезды уже не оставалось, и мы вернули машину в прокат. Я собирала вещи, проверяя, не завалилось ли что-нибудь под кровать, когда, наконец, раздался звонок.
– Алло? – произнесла я, бросившись к телефону. Сердце бешено колотилось в ребра.
– Минти, это опять Джед.
– О, Джед, привет! – сказала я. – Мы были на Венис-Бич и оставили Джо записку. Вообще-то, мы проболтались там целый день, гуляли и возвращались, звонили в дверь, но никто не ответил. И до сих пор от него ничего не слышно. Может, уехал на несколько дней? Похоже, у нас ничего не вышло.
На минуту наступила неловкая пауза, а потом Джед произнес:
– Извини, я должен кое в чем признаться.
– В чем?
– Я дал тебе неправильный адрес.
– Что?
– У моей подруги такой почерк неразборчивый. Джо живет не в доме семьдесят девять по Харбор-стрит.
– Нет?
– Нет. А в доме девятнадцать. Мне очень жаль. Чувствую себя полным придурком. Утром еще раз посмотрел на эту бумажку с адресом и понял, что перепутал семерку с единицей.
– О, – только и выговорила я, потому что спазм перехватил горло.
– Извини, – сказал он.
– Ничего страшного, – весело произнесла я. – Подумаешь, с кем не бывает. – Я посмотрела на часы: шесть вечера, через полчаса нам выезжать. И, хотя я крепилась изо всех сил, нижняя губа начала заметно подрагивать. – По крайней мере, теперь я смогу написать ему. Спасибо, что позвонил... и удачи тебе с твоим фильмом! – бодро прибавила я, потом села на кровать и разрыдалась.
– Не переживай, Минти, – успокаивала Эмбер. Желтое такси везло нас в аэропорт из отеля «Четыре сезона». – Дело мы затеяли рискованное. Времени было мало. И мы почти его нашли.
– Мне от этого только хуже, – пожаловалась я. – Мы были уже так близко... и вот надо ехать домой. Я могла бы его увидеть. А теперь не знаю, когда и встретимся. Может, будет уже слишком поздно.
– Что ж, придется написать ему письмо, – заключила Эмбер.
И я подумала: «Верно. Напишу ему, как только вернусь домой. Интересно, сколько идет письмо до Штатов? Три, четыре дня? А может быть, он позвонит. И, по крайней мере, мы поговорим по телефону».
Мы ехали по бульвару Уилшир, а я в уме сочиняла письмо. «Дорогой Джо! – напишу я. – Ты не поверишь, но на этой неделе я приезжала в Лос-Анджелес и пыталась тебя разыскать. И мне это почти удалось. Я даже была на твоей улице. Только потом узнала, что стучалась не в ту дверь. Ты бы, наверное, сказал, что это метафора. Но дело в том, что мне просто дали неправильный адрес. Ты спросишь, что привело меня в Лос-Анджелес? Просто я хотела еще раз тебя увидеть, извиниться за то, что произошло в Лондоне в тот вечер, и сказать, что ты прав: мой роман с Домиником – гол в свои же ворота. А еще я хотела тебе сказать...» Если бы я на самом деле писала письмо, то на этом месте поневоле остановилась бы, не разбирая того, что выводит рука. Я вытерла слезы и посмотрела в окно. Сгущались сумерки. Полог неба собрался мягкими розовыми и серыми складками, заполыхал неон вывесок. Всемирная столица развлечений готовилась к ночному супершоу.
– Смотри! – воскликнула Эмбер, когда мы проезжали мимо большого квадратного здания, окруженного рядом фонтанов, стремящихся ввысь, как тополя. – Это же павильон Дороти Чандлер! – сказала она, когда машина притормозила на светофоре. – Здесь проходит церемония вручения «Оскара». Интересно, что там сегодня? В павильоне явно намечалось что-то интересное. Ко входу подъезжали дорогие автомобили, из них выходили мужчины во фраках и женщины в вечерних платьях. Павильон окружили телевизионщики, глаза слепили лампы и вспышки камер папарацци.
– Большая премьера, – пояснил водитель. – По-моему, новый фильм с Брюсом Уиллисом. Проклятье, ну и пробки! – пожаловался он.
И в самом деле, на дороге образовался затор, «мерседесы», «порше» и «феррари» утыкались бампером в бампер. Но нам с Эмбер было все равно. Мы никуда не опаздывали. При виде шикарной публики у меня даже поднялось настроение. Чтобы рассмотреть происходящее получше, я опустила стекло. Разодетые в пух и прах люди, широко улыбаясь, поднимались по лестнице и махали толпе зевак.
– О, смотри: Мерил Стрип! – ахнула Эмбер. – Потрясающе выглядит.
– Какое красивое платье, – восхитилась я, глядя на очаровательную девушку лет двадцати пяти, которая вышла из лоснящегося длинного черного лимузина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138