что-то во мне... раскрылось, как бутон. Застывшая в груди боль куда-то ушла.
Семинар подошел к концу. Теперь мы должны были по очереди дать друг другу совет, как жить дальше.
– Будь собой, – посоветовал Джо, когда наступила моя очередь.
– Выброси одежду, которую тебя заставлял носить Доминик, – подсказала Энн.
– Купи новую одежду – такую, которую он бы точно возненавидел.
– Нет, просто купи то, что нравится тебе!
– Сделай что-нибудь радикальное, измени свою жизнь.
– Помни, кто ты на самом деле! Кто ты?
– Я – Айрин Араминта Мэлоун, – ответила я.
– Помни об этом, – сказал Джо.
– Мне пошел на пользу этот семинар, – весело прощебетала Эмбер, когда мы возвращались на Примроуз-Хилл на автобусе. – Хватит быть милой. Я больше не позволю мужчинам смешивать меня с дерьмом, а моим издателям – меня игнорировать. Не собираюсь и дальше этого терпеть. Я хочу измениться, Минти. Измениться! Минти, ты ни слова не произнесла. Ты вообще меня слушаешь?
– Что? Извини. – Ой, мне же нельзя все время извиняться. – М-м-м, я прослушала, задумалась.
Ситуация начала проясняться. Произошел прорыв, понимаете. Озарение. Даже прозрение. Внезапная вспышка. И теперь я понимала, почему Доминик сделал то, что сделал. Я была права. Это случилось потому, что я была слишком доброй. И он совершенно перестал меня уважать. После семинара у меня открылись глаза. Я смотрела на милых, добрых людей, и это было жалкое зрелище. Они не могли постоять за себя и не вызывали ничего, кроме презрения. Хуже того: они могли постоять за себя, но мягкосердечие, слабость не позволяли им это сделать. Они боялись быть отвергнутыми. Доброта была для них чем-то вроде страхового полиса. И хотя я прекрасно их понимала – сама такая, – эти люди не вызывали ни капли уважения. Вот что со мной произошло. Теперь я осознала, что была добра с Домиником, но доброта обернулась против меня. Я делала стойку, стоило ему скомандовать – только чтобы избежать конфликта. Смиренно выполняла все требования, надеясь заслужить одобрение, добиться, чтобы все шло гладко. Как отвратительно! Я презирала себя. Взглянув на свое поведение объективно, со стороны, я была поражена до глубины души. Когда мы познакомились, я была независимым, уверенным в себе человеком, и посмотрите, во что я превратилась! В безвольную тряпку. Коврик, о который вытирают ноги. Неудивительно, что Доминик потерял ко мне уважение. Теперь я поняла, что он не виноват. Виновата я. Я сама его спровоцировала. Поэтому он меня и бросил. Перестал уважать. Достаточно было в церкви всего один раз взглянуть на меня, одетую в платье, которое он сам же и выбрал, чтобы сообразить: с этой можно делать что вздумается.
Нет, я не пытаюсь оправдать его. То, что он сделал, чудовищно. Но и я к этому причастна, ведь я позволила ему так поступить. Наконец-то до меня дошло. Я увидела, что в основном виновата сама. И может быть, теперь, когда я сделала это открытие, мне будет легче начать новую жизнь?
– Минти, – окликнула Эмбер, – о чем ты думаешь?
– Так, ни о чем, – ответила я. – Ни о чем. – Мне не хотелось делиться с ней своим открытием. Она никогда со мной не соглашается. К тому же было стыдно. Стыдно признаться, что я превратилась в слабовольное, презренное существо.
– Я полна энергии, – провозгласила Эмбер, выходя из автобуса. – Меня вдохновило то, что я сегодня узнала.
Меня тоже вдохновило. То, что я узнала о самой себе. И я пришла к мысли, что мне жизненно необходимо стать более настойчивой. Высказывать свое мнение. Устанавливать границы. Поэтому теперь я нашла в себе силы заговорить с Эмбер про то, о чем до сих пор боялась заикнуться: как долго она намерена жить у меня. Прошло уже почти три месяца. Помнится, она сказала, что остановится всего на несколько дней. Квартира завалена ее барахлом. Моя половина лестничной площадки забита ее мебелью, в гостевой спальне шагу ступить нельзя. Я, конечно, очень люблю кузину, но все это уже стало меня раздражать.
– Эмбер, – произнесла я. Она поворачивала ключ в замке.
– Да.
– Эмбер... как ты думаешь... хм... ты еще долго... намерена жить здесь?
Она посмотрела на меня. О боже, боже! Ну почему я не промолчала? Сейчас будет жуткая сцена. Я ее обидела. Она чувствует себя отвергнутой. Мое лицо стало малиновым, и я пожалела, что вообще раскрыла рот.
– Как долго я буду жить у тебя? – переспросила она.
– Да, – сердце бешено стучало. – Когда ты уедешь?
К моему изумлению, на ее лице появилась радостная улыбка. Она обняла меня.
– О, Минти, – воскликнула она. – Если хочешь, я вообще никуда не уеду!
– О-о.
– Не переживай. Я пока даже и не думаю уезжать. Как я могу тебя бросить? Ты еще не пришла в себя, после того как Доминик сбежал!
– О, очень хорошо.
– И ты помогаешь мне забыть Чарли.
– Потрясающе.
– Поэтому я еще нескоро уеду, – обрадовала она. – К тому же жить вместе так весело, правда, Минт?
– О да, – согласилась я. – Да. Очень весело.
– Знаешь, – продолжала она, снимая пальто, – это совсем как в восемьдесят третьем, когда мы ездили на канал, помнишь?
Силы небесные!.. Это было ужасно. Представьте себе: я на пароходике с Эмбер, тетушкой Фло, дядюшкой Эдом и их маленькой таксой Мундо. Дождь лил не прекращаясь, холодина стояла как в морозильнике, и нам с Эмбер приходилось спать на одной крошечной кровати. Однажды утром Мундо вышел на палубу, увидел на берегу какую-то шавку и стал лаять. Он так отчаянно брехал, что поскользнулся и упал в речку. И Эмбер заставила меня броситься в воду, спасать собачку. Она была в истерике. Обожала эту псину. «Давай, Минти! – вопила она. – У тебя нет выбора!» Я могла бы возразить, что это не моя собака – почему бы Эмбер самой ее не спасти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138