– Я возьму несколько, – меня разбирала злость: терпеть не могу скупых. – Десять штук, – произнесла я. – О, мама, это Хьюго, Хьюго, хм-м...
– Смит.
– Привет, тетушка Димпна! – проворковала Эмбер. – Я вас и не заметила.
– Привет, Эмбер, дорогая, – начала, было, мама, но, заметив промышленника на пенсии, застыла на месте. – Айво! – воскликнула она. Он попытался спрятаться за меню. – Айво, как я рада тебя видеть. И какой сюрприз! Уверена, ты-то не откажешься купить несколько десятков лотерейных билетиков для своей юной... подруги.
– О...а.
– Ну конечно не откажешься, Айво, – настаивала мама. – Ради такого случая. Тысячи бедных маленьких детишек делают кирпичи и вяжут ковры...
– Ну, хм, я не очень...
– ...и часто работают в очень опасных условиях.
– Хм-м!
– Как поживает Фиона, Айво? Уже несколько недель ее не видела. Надо ей позвонить. Знаешь что, по-звоню-ка я ей завтра!
– Ну, хм...
– Почему бы тебе не купить сразу упаковку, десять штук? Уверена, что твоя юная... хм... подруга оценит такой щедрый жест.
– О, да-да! – пролепетала блондинка.
– А лучше сразу двадцать!
– Да-да! – блондинка захлопала в ладоши, как цирковой тюлененок в ласты.
– Конечно, – пробурчал Айво, расстегивая фрак, и достал бумажник.
– Как мило с твоей стороны, Айво! – воскликнула мама, облегчив его карман на четыре пятидесятифунтовые бумажки. – Я так и знала, что на тебя можно положиться... Удачи, милочка! – шепотом добавила она, обращаясь к блондинке, игриво улыбнулась и исчезла.
К тому времени уже принесли и унесли тарелки с десертом, и все пили кофе с птифурами. Чарли так и не появился. Один из устроителей объявил начало благотворительного аукциона. Провожаемый лучом прожектора, на возвышение в глубине зала поднялся Ник Уокер, ведущий. В программке говорилось, что он аукционист «Кристиз», специалист по мебели.
– Наш первый лот – превосходная панама из Эквадора, – начал Ник, когда шум в зале улегся. – Великолепное качество, ручное плетение. На изготовление панамы ушло три месяца. Интересный факт: панамы называются так потому, что Тедди Рузвельт носил одну из этих шляп, наблюдая за строительством Панамского канала.
Эмбер наклонилась ко мне и прошипела:
– Ты видела Чарли?
– Нет. По-моему, его здесь нет.
– О боже!
– Начальная цена – сто фунтов, – объявил Ник Уокер. – Господа, сто фунтов? Благодарю вас, сэр. Сто десять фунтов – благодарю. Сто двадцать. Тридцать...
– Столько денег потрачено впустую! – злилась Эмбер.
– А, по-моему, отличная панама, – возразил Лори. Эмбер злобно сверкнула глазами:
– Я имею в виду, чтобы снять тебя, идиот!
– О, дорогая, твои слова – бальзам на душу.
– .. .сто сорок фунтов... господин за дальним столиком. Кто предложит больше?
За столиком слева от нас поднялась рука.
– Великолепно, сэр! Столик слева – сто шестьдесят фунтов. Превосходная панама. Чудесная защита в солнечные дни и во время крикетных матчей. Сто шестьдесят фунтов, кто больше? Спасибо, мадам. Сто восемьдесят. Дама за дальним столиком, сто восемьдесят. Двести. Превосходно, сэр. Двести двадцать. Двести сорок? Двести шестьдесят. Благодарю, сэр. Спасибо, сэр. Двести восемьдесят. Триста, сэр?
Атмосфера накалилась. Ставки принимались одна за другой.
– Благодарю, мадам. Триста пятьдесят фунтов. Все затаили дыхание, а затем рассмеялись.
– Триста пятьдесят фунтов, ваша ставка, мадам. Триста пятьдесят раз... два... – он ударил молоточком. – Продано!
– Может, спросишь свою маму, не видела ли она Чарли? – прошептала Эмбер. На аукцион выставили следующий лот – набор для игры в гольф от «Вентворт». – Она же ходила между столиками. Наверняка его видела.
Аукцион был в самом разгаре. Ведущий поддразнивал и уговаривал гостей делать ставки.
– Итак, две тысячи фунтов, – произнес он. – Кто больше?
– Она слишком далеко, – сказала я.
– И я сделал анализ кала... – продолжал нудить Хьюго, отхлебывая кофе. – Доктор сказал, что все в порядке, но, если честно...
– Две тысячи фунтов раз... два... большое спасибо! Следующий лот – предмет особой гордости. Прошу внести. – Двое официантов поставили лот на подставку. – Великолепная работа Патрика Хьюза – одного из выдающихся современных художников Британии.
Мы вытянули шеи, чтобы получше разглядеть картину со странной, изогнутой перспективой. Огромное полотно изображало лабиринт.
– Начальная ставка – восемь тысяч фунтов. Всего ничего за картину самого Патрика Хьюза. Итак, начнем торги. Восемь тысяч... столик слева. Спасибо, сэр. Восемь тысяч пятьсот фунтов за дальним столиком. Кто предложит больше восьми тысяч пятисот? – Я посмотрела, кто предложил ставку за Патрика Хьюза. И вдруг увидела Чарли. Значит, вот он где. В противоположном конце зала. Его заслонял большой букет в центре стола, но сейчас он отодвинул стул и прекрасно просматривался в полутьме.
– Он там, – шепнула я на ухо Эмбер. Она повернула бинокль в его направлении. – О да. Вижу. Вижу!
– Девять тысяч фунтов. Девять пятьсот.
– О, Чарли, – пробормотала Эмбер. – Чарли. Ой!
– Что?
– Он с женщиной! – Боже милостивый.
– И кто же она?
– Не вижу.
– Дай посмотреть!
Рука Эмбер описала изящный полукруг – она передала мне бинокль через голову Лори.
– Благодарю, мадам! – радостно крикнул Ник Уокер. – Десять тысяч фунтов, молодая леди в зеленом бальном платье. – О нет, нет... – Десять тысяч фунтов, – повторил он. – Кто больше? Десять тысяч фунтов? Цена все еще ниже обычной рыночной цены на полотна Патрика Хьюза.
Эмбер будто током ударило.
– Сядь на руки! – зашипел Лори.
– Цена – десять тысяч фунтов. Почти даром, позвольте сказать... Итак, леди в зеленом платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138