Я кивнула.— Все слишком ужасно, что совершил Сонни Ки. Он был подонок, и все тут. Страшная история произошла с девушкой. Ужасная. Она причинила мне боль, Кэрол. Ты понимаешь, что я имею в виду? Прелестная девушка. Действительно прелестная, прекрасная как картина.— Да. Она была красивая.— Максвелл рассказал мне, что твоя рыжеволосая подруга тоже попала в неприятное положение.— Да. Ее отправили домой.— Жестоко, а? Все как-то сразу произошло. — Он вздохнул и покачал головой. — Такова жизнь. Ничего не поделаешь. Беда? Дружище! Они всегда приходят дюжинами… Понимаешь, Кэрол.— Правда?Он нахмурился.— Тебе не хотелось бы на время уйти отсюда? Уйти из этого отеля, уйти от тяжелых воспоминаний, уйти от самолетных компаний — просто выйти и отвлечься от всего на несколько часов? Уйдем и посмотрим другой мир? Ты же не хочешь сидеть здесь весь день и чувствовать себя несчастной. А?Я не ответила. Я смотрела на него и слушала.— Пойдем. Позволь мне угостить тебя обедом. Что скажешь?Я ответила:— Н. Б., ты действительно очень мил.Он замер.— Спасибо тебе за предложение, — сказала я. — Не могу представить ничего приятнее, чем пообедать с тобой.Он откинулся с огромной счастливой улыбкой.— Хорошо, дружок! Может ли быть что-нибудь великолепнее!— Я поднимусь и переоденусь.— Послушай, не беги. Не торопись. Занимайся этим сколько надо. Я подожду тебя здесь.Я сделала маленький глоток лимонада.— Я спущусь вниз так быстро, как смогу, Н. Б., — сказала я и отправилась в номер.Может, лимонад усилил действие снотворных таблеток или еще что-то, но когда я сняла свой черный купальник, мною вновь овладела какая-то одурманенность, вместе со следами ужаса последней ночи. Чертов номер был таким пустым. Он напоминал собой роскошное кладбище. Конечно, Джурди вечером вернется (если они не решили внезапно ее исключить), но, посмотри на остальной номер! Кровать Аннетт не занята. Кровать Донны не занята. Кровать Альмы теперь свободна навечно. Это возбудило во мне такое волнение, что я стала ходить взад и вперед, взад и вперед, не делая попытки одеться, слепая от ярости и одуревшая от снотворных таблеток, бессвязно ругая мистера Гаррисона, и доктора Роя Дьюера, и всех остальных из этой разношерстной команды, пока не бросилась на кровать Донны у окна, потому что мне не хватало воздуха. Потом, когда мое дыхание и силы возвратились ко мне, я начала одеваться, все еще бессвязно бормоча и ругаясь и время от времени плача; я решила выбрать платье, которое до сих пор не осмеливалась надевать, потому что оно казалось довольно дерзким для высокоморальных стандартов «Магны интернэшнл эйрлайнз». Оно было без бретелек и нежного розового цвета. Но прежде чем нырнуть в него, я в ванной натянула трусики, влезла в туфли на высоких каблуках (которые, видимо, очень подходили к наряду для данного случая) и наложила свой воинственный макияж. По крайней мере, я узнала кое-что полезное за эти три недели стараний: как сделать саму себя похожей на шанхайскую проститутку. Я поздравила себя с успехом. Мисс Уэбли должна быть горда мной, хотя она могла и не одобрить мой стиль. Прозрачная основа. Румяна под глазами. Пудра. Чуть-чуть губной помады. Тени у глаз. Тушь. Брови подведены. И, специально для Н. Б., духи. Я была к настоящему моменту действительно экспертом в этом принятом порядке, и заключительный эффект был весьма экзотичен.Затем я влезла в платье без бретелек. Да, дружище, да. Эти загорелые плечи, эти бронзовые руки — мои? Томпсон? Эти золотые волосы — Томпсон? Эта выступающая грудь — Томпсон? Очевидно, именно так. Подобранная горжетка сочеталась с платьем, и я ее обернула вокруг себя; и прежде чем уйти, задержалась на момент, чтобы снова посмотреть на эти пустые кровати. Я сказала, громко и твердо:— К черту мистера Гаррисона, к черту тебя, «Магна интернэшнл эйрлайнз», к черту и вас, доктор Рой Дьюер, — и вышла, грохнув дверью. Величественная, как леди, прямая и ошеломительная.Н. Б. был так удивлен, что сказал:— Мисс Томпсон, я буду должен снова вас называть Кэрол. — Это должно было означать комплимент моей внешности леди, но, смутившись, он сказал все наоборот, что придало комплименту двойную весомость. Его машину стоило посмотреть — открытый «линкольн» стального цвета, и когда я сказала: «Ух ты!», он объяснил, что с тех пор, как он занят автомобильным бизнесом, ему следует поддерживать свое реноме. Он был потрясающим водителем — только одного пальца на руле было достаточно, — и в дополнение казалось, что он обладал перископическим видением — ему не нужно было смотреть на дорогу, он смотрел на меня, а «линкольн» несся со свистом мимо остальных машин с невероятной легкостью.Следующее, что я узнала, это что мы приехали на ипподром. Когда Н. Б. предложил покинуть отель и поглядеть на другой мир, он, конечно, имел в виду именно это. У меня все еще кружилась голова, и. я слабо воспринимала окружающее, я просто ощущала слепящее сияние солнца, и орды людей в ослепительных одеждах, и громкий, все нарастающий шум, который меня по-настоящему возбуждал. Мы не подошли ближе к лошадям, Н. Б. взял меня за руку и повел в здание клуба, и я обнаружила себя сидящей внутри огромного стеклянного строения с балконами вокруг него, тот же нарастающий шум ударил мне в уши, и возбуждение возрастало с каждым моментом. Стеклянное строение было заполнено обедающим народом — мужчины были одеты так же, как Н. Б., все женщины были разодеты до зубов. Повсюду царило оживление, различные типы фланировали между столами, время от времени все стремительно бросались на балкон, чтоб посмотреть финиш скачек, и все это было настоящим столпотворением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123