Но после того, чем питалась Илона в последнее время, и они казались деликатесом.
— Ты все так же прекрасна, детка, — пьяно бормотал Толян. — Ты как Снежная Королева, твоя красота заморожена навсегда… И тебе так к лицу короткая стрижка, просто невероятно! Мы обязательно переедем в Москву, слышишь? Я ведь обещал, я всегда держу слово!.. Мы начнем все сначала! Это все временно, просто сейчас у меня небольшие трудности… Ну, ты ведь мне поможешь, ты меня поддержишь, правда, детка?
Илона молчала. Поможешь? Поддержишь? В чем будет состоять ее помощь и поддержка, как Толян себе это представляет? Они снова отправятся в загородный ресторан, а потом остановят на дороге чью-то машину. .. А он помог ей, он поддержал ее, когда по его вине она проходила через все круги ада? И не подумал, мерзавец! Но лучше не вспоминать об этом, а то и свихнуться недолго. А теперь он хочет, чтобы она ему помогала… Это что он имеет в виду — опять на большую дорогу?
— Толян, — внезапно спросила она заплетающимся языком, — а откуда ты знал, какую машину останавливать? Ну, тогда, когда мы ездили за город или куда там мы ездили? Я не помню.
Нерадов удивленно посмотрел на нее:
— Детка, но я ведь говорил тебе: я — простой исполнитель, я получал задание и делал что приказано… Я добывал для этих гадов документы, которым цены нет, а мне доставались одни объедки. Но теперь мы снова вместе, теперь все будет по-другому. Все, я теперь сам по себе, понятно? Я никому больше не слуга! Я не желаю жить на гроши!
Когда-то, в далеком, полузабытом прошлом, ей было понятно именно это: гроши — это очень плохо. Но теперь она понимала еще и другое: тюрьма и зона — очень неприятные места. И ей туда не надо.
Но она не стала говорить об этом Толяну. Ей хотелось немножко отдохнуть, подумать, решить, что делать дальше, как строить новую жизнь… жизнь на гроши…
Утром, страдая от жуткой головной боли и прочих неприятных ощущений в организме, явившихся естественным следствием унылого вечера с огромным количеством водки и малым количеством закуски, Илона первым делом отправилась в кухню и потянула на себя дверцу холодильника. Она смутно помнила, что вчера Толян упоминал о пиве. Так и есть, четыре бутылки… Жадно схватив одну из них, Илона торопливо открыла ее и, запрокинув голову, выпила пиво прямо из горлышка, не потрудившись отыскать стакан или чашку. Ей сразу стало легче, она обрела способность отчетливо видеть окружающий мир, она даже готова была примириться с его подлостью и вечной непостижимостью. Открыв вторую бутылку, она отправилась обратно в комнату и лишь теперь заметила, что в коридоре, прежде заставленном и заваленном всяческим хламом, тоже произошли немалые перемены, — коридор стал вроде бы намного шире, на что вчера она вовсе не обратила внимания. Она включила свет и осмотрелась. Никаких бабулиных коробок, ящиков, мешков — все исчезло, в коридоре остались только старинные шкафы с застекленными дверцами — четыре шкафа, битком набитые книгами. Илона, как зачарованная, протянула руку и, взявшись за круглую бронзовую ручку (отлично начищенную, между прочим, и не лень же было кому-то ее драить!), открыла ближайший шкаф. Романы… ее любимые романы… Их стало больше! Поставив открытую бутылку на пол, Илона наугад вытащила книжку в яркой обложке. Новая. Она принялась с интересом рассматривать корешки. Ого! Похоже, та женщина, которая жила у Нерадова в отсутствие законной жены, тоже увлекалась романтическими любовными историями. Сколько же она их накупила! Будет что почитать…
Улыбнувшись, Илона поставила книгу на место, закрыла шкаф, взяла бутылку и вошла в комнату.
Толян уже просыпался — медленно, с трудом. Похожий чем-то на небритого тюленя, он тяжело ворочался под одеялом и что-то неразборчиво бормотал. Илона почему-то вспомнила тот день, когда впервые очутилась в этой квартире. Тогда она тоже проснулась раньше Толяна…
Лишь теперь, при неярком дневном свете, Илона заметила, как изменился Нерадов. Он сильно постарел, обрюзг, у него появились мешки под глазами, углы губ опустились вниз, придав все еще красивому лицу брезгливое выражение. От него воняло каким-то дешевым одеколоном типа «Гвоздика». Но вот он наконец открыл широко расставленные серые глаза и посмотрел на Илону. И ей показалось, что в этих знакомых глазах промелькнуло нечто… безумное…
Она вдруг вспомнила: тогда, перед тем, как случился весь этот кошмар, ей тоже показалось, что в выражении глаз Толяна появилось что-то «неправильное». Потом она надолго забыла об этом, но в последние полгода вспоминала все чаще и чаще. Она пыталась понять, что это было за выражение… но так и не поняла. И вот теперь ей снова почудилось…
— Ты на меня так посмотрел, как будто прикидываешь, за сколько меня можно продать, — сказала она, внезапно разозлившись.
— Ох, что ты, детка! — испуганно воскликнул Толян. — Как тебе могло такое прийти в голову! Я просто ужасно себя чувствую. Это что у тебя, пиво?
Илона протянула ему бутылку. Толян жадно схватил ее, впился, как клещ, мгновенно высосал содержимое и облегченно вздохнул:
— Спасительница!
— Это уж точно, — буркнула Илона, забирая у него пустую емкость и вставая, чтобы вернуться на кухню за следующей бутылкой. — Если бы я была немножко поразговорчивей, ты бы не здесь был сейчас, а совсем в другом месте.
— Детка! — Толян вскочил, отшвырнув одеяло, и схватил Илону за плечи. — неужели ты думаешь, что я этого не понимаю и не ценю? Я тебе всем обязан, я тебе так благодарен, ты просто не представляешь!..
Он продолжал что-то говорить, шлепая следом за Илоной на кухню, но она почти не слышала его слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101