В первый раз за всю ее сознательную жизнь она провела несколько часов с человеком, который, казалось, вообще не заметил, что она толстая.
Вскоре она окунулась в ту бурную жизнь, которая кипела в квартире Бобби. Он познакомил ее со своими друзьями, и время от времени она помогала ему устроить на скорую руку импровизированный ужин. В свою очередь Бобби повесил в ее квартире новые гардины и застлал пол ковром.
Однажды в воскресенье вечером он предложил ей пойти потанцевать.
Она с трудом скрыла изумление. С таким же успехом он мог бы спросить, не хочет ли она взлететь на воздушном шаре.
– Я не танцую, – буркнула она, примостившись в углу кушетки. Забившись туда, она одной из его шелковых подушек прикрывала свою расплывшуюся талию.
Убрав посуду на кухне, Бобби Макс вошел в комнату и, нахмурившись, уставился на нее.
– Танцуют все, – ровным голосом сообщил он. – Даже паралитики и дети. Тебе надо только решиться.
– Ты не понимаешь, – тихо возразила Джорджина. – Я ни разу в жизни не танцевала. Меня никто никогда не приглашал.
– Дорогая, – взвился он, – когда ты танцуешь с нами, тебе не нужен определенный партнер. У тебя будет три сотни партнеров, тысяча! Вот увидишь!
– Бобби, – грустно сказала она, – мне не в чем идти на танцы.
– Еще как есть! – обрадовался он. – Накинь на себя что-нибудь блестящее, а я ровно в полночь постучусь к тебе.
– В полночь! Да я уже буду спать, – запротестовала она.
– Только не сегодня. На самом деле, в полночь даже несколько рановато.
– И у меня нет ничего блестящего.
– Надень вот это! – крикнул он, с грохотом вываливая лед из формы в раковину.
– Что „это"? – с вызовом спросила она. У нее было лишь полистироловое широкое цветастое платье непомерного размера со сборочками у воротника и жакет такого же свободного покроя.
– Твою черную штуку с серебром. Джорджина задумалась. Черную штуку с серебром?
– Ох, Бобби, – вздохнула она, – да ведь это халат. Его можно надевать только дома. Я даже сплю иногда в этой тряпке. Выходить в нем нельзя.
Бобби поставил перед ней на столик высокий стакан охлажденного чая со льдом.
– Конечно, можно. Тащи его. Я покажу тебе.
Джорджина неохотно поплелась к себе и сдернула с крючка в ванной бесформенное одеяние. На него пошло несколько метров черной вискозы с серебряным люрексом. В нем не было ничего примечательного, кроме блестящей ткани и покроя, скрывавшего изъяны ее фигуры.
Когда она вернулась, Бобби уже расставил на столе набор косметики. На спинке стула висели разноцветные шарфы, боа из перьев и длинные ожерелья.
Подтащив кресло, он усадил ее.
– Сюда, – приказал он. – Сейчас мы создадим леди Лилит, королеву ночи.
Джорджина без возражений села, наблюдая, как Бобби Макс запустил обе руки в копну ее волос неопределенного цвета.
– Прежде всего мы их подкрасим. Затем заберем повыше, вот так, вот так. А еще, я думаю, сделаем челку.
– Постой, постой, – запротестовала она. – Я никогда в жизни так не причесывалась.
– Это я заметил, дорогая.
Часа через три была создана новая Джорджина. Взглянув на себя в зеркало, она разразилась слезами.
Бобби молча стоял у нее за спиной. Он инстинктивно угадал причину этих слез. Трансформация не разочаровала и не огорчила ее. Это были слезы радости.
То, что он с ней сделал, было больше чем волшебство. Ее волосы отливали темным золотом, великолепный макияж подчеркивал глубину глаз и правильные черты лица. Незнакомку, которая смотрела на Джорджину из зеркала, пожалуй, можно было назвать красавицей.
Бобби Макс подождал, пока она успокоилась.
– Еще не все, – сказал он. – Надень вот это. Он протянул ей бесформенный халат и, когда она облачилась в него, накинул на нее длинный, отделанный серебром шарф из мягкой парчи. Он закрыл ей шею, сделал на плече огромный бант и тщательно приладил его.
– Вот, – торжественно произнес он, – родилась новая звезда.
И Джорджина отправилась на танцы.
С ними пошли шесть человек, и их церемониймейстером был Бобби Макс. Эта ночь началась в Ледяном Дворце на Пятьдесят седьмой улице Вест-сайда, откуда на улицу выплескивалась ритмичная музыка.
Джорджина никогда еще не видела ничего подобного. В огромном зале, похожем на пещеру, симпатичная толпа, танцуя почти в полной темноте, как бы соединялась в единое целое. Вдоль большой танцевальной площадки стояли низкие диваны. Увидев, в каких позах лежат на диванах люди, Джорджина отвела глаза.
Бобби Макс подхватил ее и, вращая плечами и бедрами, увлек в самую гущу танцующей толпы. Растерянно постояв на месте, Джорджина вдруг начала двигаться синхронно с Бобби. Она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, откинула голову и, перекрывая музыку, закричала:
– Я танцую! Смотрите все, я танцую! В ночной рубашке!
В этот момент Джорджина обрела свободу.
Она чувствовала себя так, словно ее пригласили вступить в тайное общество. Геев она знавала и раньше. Ей приходилось работать с ними, – среди них было немало дизайнеров. Она замечала, что они собираются группами, разговаривая и смеясь. Они казались ей весьма экзотическими созданиями. Теперь она была с ними или одной из них, и они относились к ней очень внимательно: для них она была настоящей звездой.
Она бежала домой с работы, где была толстой застенчивой Джорджиной, не понимающей скабрезных шуток, краснеющей, если разговор хоть чуть-чуть выходил за рамки приличия, но дома она обретала иное обличье. Наложив макияж и облачившись в какой-нибудь эффектный туалет своего увеличившегося гардероба, она вместе со спутниками спешила на очередную вечеринку. Между этими вечеринками иногда бывали перерывы, но Джорджине казалось, что она посещает их ежедневно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114