Как и предполагала Кик, получив от нее третий великолепно сделанный материал, Федалия Налл мучительно долго не давала о себе знать. Кик убила кучу времени на эти материалы. Она не могла врать своему боссу в газете, так что он знал о ее делах. Сначала он как будто поддерживал ее, но, когда на него надавило начальство, его отношение к Кик изменилось.
Тревоги Кик, связанные с журналом, усиливались, поскольку впереди маячила возможность остаться вообще без работы и влезть в долги.
Всю первую неделю, основательно вымотавшую ее, Кик спешила в Спрингфилд и, устроившись в чахлом палисадничке перед своим домом, ждала, не зазвонит ли телефон. Она даже не включала телевизор, чтобы не отвлекаться. Когда пошла вторая неделя, а от Федалии по-прежнему не было вестей, Кик поняла, что должна думать, как жить дальше.
Пришло время рискнуть, как ей всегда советовала бабушка.
Утром, позвонят ей или нет, она бросит работу и вернется в Нью-Йорк. Квартира, которую ее бабушка снимала в Гринвич-Виллидж, не сохранилась после ее смерти, но Кик знала, что найдет себе какое-нибудь пристанище, может, снимет в подаренду. У нее еще осталось немного бабушкиных денег, долго она на них не протянет, но и с голоду не умрет. Больше всего ей хотелось вернуться в Нью-Йорк и доказать Федалии Налл, что она имеет право состоять в штате журнала. Но пока большая журналистика, которой она так мечтала заниматься, даже не маячила на горизонте.
В первый февральский понедельник Кик поселилась в небольшой квартирке, снятой ею недалеко от Грэмерси-парка. Утром она прежде всего позвонила Федалии Налл. Не успела Кик поздороваться, как Федалия спросила:
– Куда ты запропала, черт побери?
– М-м-м... я здесь, – удивленно ответила Кик. – В Нью-Йорке. Я ушла из газеты.
– Черт побери, это лучшая новость, которую я услышала в это утро. Скоро ли ты сможешь приехать сюда? У меня есть для тебя потрясная тема.
Доброжелательность Федалии позволила Кик спросить:
– Как мой материал о буксирах?
– Викки не звонила тебе?
– М-м-м... нет, насколько я знаю.
– Проклятье! Прости, Кик. Должно быть, я забыла ей сказать. Увязла в делах. Мне материал понравился. Мы собираемся поставить его в номер, наверное, ближе к весне. А теперь мчись сюда.
Когда Кик вошла в большой кабинет с черными стенами на тридцатом этаже, Федалия говорила по телефону. Она указала Кик на кресло, приглашая садиться, дважды коротко чмокнула в телефонную трубку ярко-красными губами и распрощалась с собеседником. Улыбнувшись Кик, она запустила все десять пальцев с малиновыми ногтями в копну волос.
– Это был Питер Ши, – сказала Федалия, – известный журналист. Честно говоря, сначала я попросила его взять это интервью, но у него проблемы, и он предложил тебя. Ему тоже нравятся твои материалы.
– Вы уверены, что я справлюсь? – спросила Кик. Ей казалось, что тема, которую взял Питер Ши, журналист с бойким пером, может оказаться ей не под силу.
Федалия кивнула:
– Не сомневаюсь. В твоих работах есть молодость и задор. Старые репортеры позавидовали бы такой хватке. Мне это нравится: интересные ответы на смелые вопросы. А это задание и в самом деле довольно рискованное.
– О'кей, – охотно согласилась Кик, хотя ее подмывало спросить, придерживается ли еще Федалия правила о „трех классных материалах". Видимо, она собиралась дать ей задание как независимому журналисту. – В чем оно заключается?
Федалия сложила на столе руки и навалилась на них грудью.
– Через своего агента, этого высокомерного сукиного сына, Лионель Малтби дал согласие на первое интервью для прессы.
– О, Господи...
– Не могу поверить, что пошла на гнусные требования его агента. Можешь считать меня шлюхой, но любое печатное издание в стране хотело бы заполучить Малтби, и Ирвинг Форбрац, агент самых высокопоставленных жуликов в нашей среде, убедил его дать интервью „Четверти часа".
Кик удивило, что Федалия столь критически относится к Малтби. Из всего, что она читала об этом авторе, получившем множество наград, явствовало, что он заслужил репутацию гения.
– Вы думаете, что Лионель Малтби мошенник?
– Что-то в этом роде, – сказала Федалия, откидываясь на спинку кресла. – Я не доверяю этим уродам из масс-медиа. Его вытащили невесть откуда и сделали ему имидж. Думаю, с ним что-то не так. Он никогда не написал ничего равного его первой книге, тем не менее все твердят, что он блистателен, хотя последняя его книга устарела года на три. Лично я считаю, что он греется в лучах своей прежней славы. Вот мне и хочется, чтобы ты это выяснила.
– Занятно, – сказала Кик. – Кое-кто утверждает, что этого автора вообще не существует. Когда я училась в колледже, профессор, читавший курс современной литературы, клялся, что Малтби – псевдоним Томаса Пинчона.
– Малтби – совершенно реальное лицо, можешь не сомневаться. Жив, здоров, живет где-то в Коннектикуте и собирается выпускать в свет новую книгу. Вот почему он и вылез из своей берлоги. Не забывай, этот тип не появился даже тогда, когда ему присуждали Национальную книжную премию.
– За „Руки Венеры". Я читала ее. Все, что он написал потом, – сущий вздор, чепуха.
– Полное дерьмо, – констатировала Федалия. – Но поскольку людям вбивают в голову, что он гениален, его книги расходятся, как горячие пирожки в морозный день.
Кик отлично помнила первую книгу Малтби. Она прочитала „Руки Венеры", когда та попала в списки бестселлеров. Она показалась ей туманной и путаной, и Кик удивлялась, из-за чего вокруг этой книги такая шумиха. У Малтби купили право на ее экранизацию. Фильм так и не был снят, но Малтби уже имел такую репутацию, что Кик как-то даже поспорила с девушкой, клявшейся, что видела этот фильм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114