В ее представлении этот обряд должен был совершаться раввином под хупой, с кубком вина, зажженными свечами, криками: «Мазел тов!» и традиционными еврейскими танцами. Как ни льстило ей в глубине души присутствие стольких знаменитостей на свадьбе ее сына, этот рассчитанный на публику спектакль был для нее позором, который пришлось вытерпеть в нехарактерном для нее молчании – так она, по крайней мере, потом говорила в узком кругу знакомых.
Лили Понс, чей дебют состоялся в этом году, спела две арии; выступили также хор и оркестр из тридцати семи музыкантов, а когда стемнело, был устроен фейерверк. В каждой тысячной устрице из восьми тысяч, поданных на стол, оказалось по блестящей жемчужине – в качестве подарка от устроителей свадьбы. Огромная рекламная машина, благодаря которой слова «только что открытая русская княжна Тамара» вошли в обиход еще до начала съемок фильма «Вертихвостка», подняла ее на пьедестал, не дожидаясь монтажа фильма. Уставшая от депрессии публика верила всему. Нищета и отчаяние стали слишком широко распространенным явлением. Люди жаждали хоть мельком увидеть роскошь, и Тамара не разочаровала их. Если роскошь и блеск могли считаться будущим идеалом, Тамара стала его олицетворением.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что, когда два месяца спустя фильм «Вертихвостка» появился на экранах принадлежащих «ИА» кинотеатров, сборы от его демонстрации побили все рекорды, сделав его на тот момент самым кассовым фильмом.
Для Тамары 1930 год стал особенно счастливым. Сбылось столько ее надежд. У нее был красивый муж. Она стала самой известной звездой Голливуда и имела кучу денег. Она была влюблена. Казалось, все это навсегда.
Очень долго так и было. Брак Тамары с Луисом становился все крепче, их занятия любовью доставляли обоим массу наслаждения, и вообще, их жизнь, несмотря на свою неистовость и бешеный темп, казалось, была неуязвима для злых чар. Тамара очутилась в самом центре такого восхитительного, хотя и утомительного вихря, что чувствовала себя как пчелиная матка, вокруг которой беспрестанно жужжит рой. Спрос на нее не уменьшался, и ей это нравилось. Благодаря тому что она в одно мгновение стала знаменитостью, Тамара была нарасхват.
Ежедневно они с Луисом получали столько предложений, что им приходилось буквально просеивать их, отбирая два-три самых выгодных с точки зрения карьеры, а если прибавить к этому более тысячи в неделю писем от поклонников, то станет понятно, почему Тамара была вынуждена нанять секретаря в лице Лорны Николс – вдовы сорока трех лет и внушительной наружности. Лорна нянчилась с Тамарой, охраняя ее покой как свой собственный и умело управляясь с то и дело меняющимися деловыми планами четы Зиолко.
Наряду со съемками, изучением своих героинь, совершенствованием дикции с помощью репетитора и участием в спектаклях в актерской школе при киностудии, заучиванием ролей и немногими, а потому еще более драгоценными часами, проводимыми дома вместе с Луисом, у Тамары было множество обязательств. Она начала понимать, что звезда не может распоряжаться собственной жизнью. Ее жизнь принадлежит капризной, ненасытной публике, чьи аппетиты приходится постоянно утолять. Кинозритель создал ее, и он может с такой же легкостью променять ее на кого-то другого. И Тамара позировала перед репортерами или студийными фотографами, давала бесконечные интервью, посещала кинопремьеры, рекламировала различные товары, возглавляла или участвовала во всевозможных благотворительных акциях – во всем этом водовороте, рассчитанном на то, чтобы удержать ее в центре общественного внимания. Спрос на нее был огромен, и она с радостью удовлетворяла его. Если и жалела о чем-то, так это о том, что подхвативший ее ураган оставлял слишком мало времени, которое она могла провести наедине с Луисом. И все же по-другому не могла. На первом месте для нее были зрители. Ее личная жизнь вынуждена была отойти на второй план. А кроме того, жизнь пчелиной матки опьяняла ее. Она уже упивалась всем этим вниманием.
Конкурирующие киностудии предлагали неслыханные суммы за право снять ее в своих фильмах, но Скольник отклонял все предложения, по крайней мере, пока. Слишком живо в его памяти было время, когда у него не было кинозвезды и он вынужден был снимать тех актрис, которых милостиво одалживали ему другие студии. Нельзя было сказать, что он затаил на них обиду, особенно если учесть, что он мог на этом заработать. Просто это был бизнес. Теперь, когда благодаря Тамаре началась его полоса везения, он собирался извлечь из этого максимальную выгоду. Он не собирался растрачивать ее. Она была его вкладом в банке.
Вслед за «Вертихвосткой» последовали съемки «Марии Антуанетты», длинной, роскошной драмы, потребовавшей колоссальных затрат, поражавшей великолепием костюмов и умопомрачительными декорациями. Тем временем литературный отдел Роды Дорси, испытывая постоянное давление, бился в поисках нового сценария, постановка которого должна была начаться сразу после окончания работы над «Марией Антуанеттой». В следующем году Оскар Скольник планировал выпустить четыре фильма с Тамарой в главной роли, каждый из которых требовал бесконечной, изнурительной работы.
Несмотря на очевидные удобства и роскошь, Тамара постепенно начала уставать от жизни в бунгало в отеле «Беверли-Хиллз», которое после свадьбы они с Луисом называли домом. Сидя однажды вечером вместе с Луисом у бассейна и попивая контрабандное марочное вино, Тамара завела разговор о покупке собственного дома.
– А чем тебя не устраивает бунгало?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175