Дункан относился к числу тех немногих хирургов-пластиков, которые работали самозабвенно и искренне, не прибегая к сомнительным уловкам, когда всего через пару лет результат подтяжек и лечения сводился на нет, заставляя клиентов обращаться за помощью вновь и вновь.
– Как она? – первым делом спросила Олимпия, в нетерпении ухватив Купера за рукав.
Не говоря ни слова, он опустил руку в карман и извлек оттуда небольшой пузырек. Вытряхнув на ладонь парочку крошечных желтых таблеток, он протянул их собеседнице.
Быстро взглянув на таблетки, Олимпия подняла глаза на Купера:
– Что это?
– Валиум, – проговорил он мягко. – Думаю, они тебе не повредят.
– Да не нужно мне этого! – Олимпия яростно затрясла головой, однако хватку, которой вцепилась в его руку, слегка ослабила. Затем ее узкие плечи взметнулись во вздохе. – Да правда, Дункан, мне ни к чему успокоительное.
Его голос оставался по-прежнему мягким, но настойчивым:
– А я говорю – выпей. – Он подождал, пока она положит таблетки в рот, потом, повернувшись к шкафчику, взял бутылку с минеральной водой и плеснул немного ей в стакан.
Олимпия кротко приняла стакан и, поднеся его к губам, запила таблетки водой.
– Вот так-то лучше, – улыбнулся он.
– Это говорит врач или друг?
– Думаю, ты ответишь на этот вопрос сама, – отозвался он.
– Извини, Дункан, – Олимпия потерла лицо обеими руками. – У меня сегодня денек выдался еще тот.
– Она виновато улыбнулась. – Может, ты и прав, мне необходимо было успокоиться.
Еще раз пристально взглянув на нее глубоким, пронизывающим взглядом, Дункан обворожительно улыбнулся и мягко подвел ее обратно к креслу, с которого она вскочила. Второе он придвинул так, чтобы сесть напротив, лицом к лицу.
Какое-то время они просто молчали: Дункан продолжал изучать Олимпию, как бы соизмеряя ее силы и возможности и раздумывая, как бы лучше объяснить ей ситуацию. Внезапно он почувствовал, как на него накатывают печаль и усталость. С какими-то моментами в медицинской профессии свыкнуться невозможно.
Насколько все же человек не готов выслушать правду! И насколько другой человек не готов ее выложить.
– Я не стану преуменьшать серьезность положения твоей подопечной, – наконец произнес он низким, ровным голосом. – У Билли множество переломов. Нос сломан в четырех местах, плюс к тому шесть ребер. Ушибы и синяки будут заживать несколько недель.
Олимпия резко откинулась назад в кресле, крепко обхватив себя руками.
– О Господи, – прошептала она. Затем, выпрямившись и собравшись с духом, попросила: – Расскажи мне все, самое худшее. В голосе ее звучала стальная решимость, глаза смотрели цепко, словно просверливая насквозь. – И не старайся задурить мне голову, Дункан. Мы слишком давно друг друга знаем. Неважно, что ты там сейчас думаешь, но духу у меня на двоих хватит.
– Это еще мягко сказано, – согласился он, на этот раз без улыбки.
– Так что я хочу услышать правду на чистейшем английском языке. Без всякого вашего медицинского трепа. Договорились?
– Что ж, все правильно, – кивнул он, оставляя за ней право взглянуть фактам в лицо. – В общем, ты понимаешь, что Билли потребуется целая серия сложных хирургических операций…
– Судя по тому, что они сделали с ее лицом, об этом нетрудно было догадаться. – Олимпия закурила. – Продолжай.
– И все же с хирургией пока придется подождать.
– Почему? – Брови Олимпии взметнулись вверх. Разве нельзя начать сразу же?
Он покачал головой.
– Невозможно, Олимпия. Она слишком много перенесла. Может, через день-другой и можно попробовать, но не раньше. Иначе она просто не выдержит.
Стараясь подготовиться к вопросу, которого она боялась больше всего, Олимпия опустила глаза, принявшись рассматривать свои древние руки. Где-то под ложечкой вызревал страх. Сигарета, зажатая в зубах, задрожала.
– Ты… Как ты думаешь, тебе удастся справиться, Дункан? – спросила она мягко. Отведя взгляд от покрытых старческими пятнышками рук, Олимпия посмотрела ему прямо в глаза. – Она сохранит свою красоту?
– Да.
– Слава Богу! – пылко выдохнула женщина.
– Не спеши с благодарностями, – остановил ее Дункан.
Олимпия вздрогнула, и столбик пепла упал с сигареты на пол.
– Дункан! – Она загасила сигарету, не сводя с него глаз. – Что ты хочешь этим сказать?
Он грустно взглянул на нее, понимая, что и ее стальные нервы могут вот-вот лопнуть. Лицо Олимпии побледнело, взгляд сделался напряженным: судя по всему, запас ее сил явно подходил к концу. Он вздохнул, решив для начала преподнести ей новости получше.
– Что касается внешности девушки, ничего особо трудного, что нельзя было бы поправить, я не вижу. К счастью, сломанные ребра не задели легких. Несколько недель восстановления после операции – и она будет как новенькая. Даже шрамов не останется.
– Тогда в чем же проблема?
– Я сказал, она будет выглядеть как новенькая. Что касается косметической стороны, об этом я позабочусь. Однако ее раны куда глубже, Олимпия. Значительно глубже. – Он помолчал. – Я говорю сейчас не в философском смысле, хотя и тут есть над чем подумать. Я говорю сейчас о ее внутренних органах.
В горле опять противно пересохло, под ложечкой шевельнулся страх.
– Матка разодрана чуть ли не в клочья, – тихо добавил Дункан.
Олимпия не могла шелохнуться, потрясенная услышанным.
– О Господи милостивый… – едва выдохнула она. Что же это за зверье, от которого ей удалось спасти девушку? – Что… Что они с ней сделали?
– Я сам бы хотел это понять, – раздраженно ответил Дункан. – Не знаю, что там произошло, но либо в нее что-то впихивали, либо мужчин было несметное количество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167