Забавно, он подчеркнул «замужней»! Кузен которой попал в неприятное положение. Ну, насчет кузена и любимой тетки — это полный бред! Это точно наш сервиз, я знаю каждый изгиб, каждую деталь, я ведь столько раз начищала все до блеска. Но мы никогда не пили из него кофе...
Нет-нет, Софи, никакой лирики! — приказала я себе. Допустим, что Виктор действительно купил все у «замужней дамы», которая приторговывает краденым. Как все просто! Нужно только узнать, кто эта дама. А если никакой дамы нет, если он все наврал? Нет, Виктор, похоже, совсем не умеет врать! Он русский! А вдруг умеет? Почему это я решила, что русские не умеют врать? Еще как умеют! Вдруг он член русской мафии, он же говорил о семье, а семья — это во всех странах мафия...
Я невольно подняла глаза на портрет его родственницы. Прабабушка безмятежно смотрела на меня и по-джокондовски улыбалась точно такими же, как у Виктора, изогнутыми губами с чуть приподнятыми уголками... Наверное, ее мужу очень нравилось целовать эти губы, а потом родилась бабушка Виктора, и у нее, наверное, тоже были такие губы, и у матери Виктора... Или у отца?.. Кто у них родился: девочка или мальчик? У кого был горбатый нос и карие глаза? Надо спросить Виктора...
Нет, глупости. Зачем мне это? Мне нужно узнать только про «замужнюю даму»! Пункт номер два: узнать про...
«А я бы поела пирожных, — вдруг сказала прабабушка, — и попила бы кофе, я так давно не пила кофе, все чай да чай...» И, облизнувшись, тонким пальчиком провела по губам под курносым носиком.
Странно, подумала я, я никогда не обращала внимания, что у толстух бывают такие тонкие изящные пальцы и узкое запястье на пухлой ручке...
«От пирожных губы сделаются сладкими, — прабабушка мечтательно вздохнула, — мой муж так любит, когда у меня сладкие губы...»
Я потянулась к пирожным, чтобы угостить ее...
Прикосновение хрупкого хлебобулочного изделия вернуло меня к реальности. Что же это такое? Что это за человек? Что за дом? Почему я разговариваю с портретом, как с живой женщиной? Нет, правда, пирожные потрясающие, жаль, что я не могу поделиться ими с этой симпатичной особой...
Я отправила в рот третье пирожное и только тогда вспомнила, что пирожное две минуты живет во рту, пару часов в желудке и всю жизнь на талии... Ну и ладно, русским нравятся полные женщины! А Виктор русский!
Ты в своем уме, Софи Норбер? Ты что, хочешь понравиться этому парню? У него же определенно не в порядке с головой: он рассказывает сказки, исповедуется первому встречному, подбирает на улице собак, коллекционирует посуду... Двери в его квартире открываются не в ту сторону, а в гостиной нет телевизора! Вот, вот, что беспокоило меня с первой минуты, когда я попала в эту комнату! Отсутствие телевизора! А ведь он упомянул, что работает на телевидении...
— Кофе, миледи! — Виктор боком протиснулся в дверь с кувшином кофеварки и заговорщицки добавил:
— А Шено спит. Хотите посмотреть, в какой позиции?
— Пусть спит.
— Софи... — Он присел со мной рядом на диван, наполнил чашки, а оставшийся кофе перелил из кувшина в серебряный кофейничек. — Софи, мне очень неудобно... — Он вертел кофеварочный кувшин в руках, а солнце опять золотило его волосы. — У вас не найдется сигареты?
— Нет. Я бросила.
— Давно? — с искренним интересом спросил он.
— Позавчера, нет, вернее вчера, вчера я выкурила одну сигарету...
Зачем я это ему рассказываю?
— Не поверите, я тоже вчера. Смешно, правда? — Его губы старательно изобразили улыбку.
— Вы похожи на прабабушку. Цвет волос, форма рта...
— Вы думаете?
Он с сомнением провел пальцами по своим губам, а у меня от этого его жеста вдруг почему-то пересохло во рту. Странно, ведь я только что опустошила очередную чашку кофе...
— Виктор, раз мы оба не курим, может быть, у вас найдется что-нибудь покрепче кофе? Например, ваш национальный Напиток. — Мне действительно очень захотелось выпить чего-нибудь покрепче.
— Думаете, чай крепче? — Он с улыбкой кивнул в сторону прабабушки.
— Нет, не чай... — Я старалась не смотреть, как двигаются его губы.
— Мне очень стыдно, миледи, но я не держу дома водку. Во-первых, я больше люблю коньяк, а во-вторых, — он окончательно смутился, — я в последнее время вообще не держу дома алкоголь, потому что я не успокоюсь, пока все не выпью.
— А по каким соображениям у вас нет телевизора?
Не смотри на него, Софи, не смотри!
— Телевизоров у меня несколько: в кабинете, в спальне, в комнатах для гостей. Вы лучше скажите, что вы предпочитаете? Действительно водку? Я сбегаю в магазин. — Он с готовностью поднялся с дивана.
— Не нужно. Мне все равно давно пора уходить.
— Уходить? Зачем? — Он присел обратно.
— Как зачем, Виктор? У меня дела.
Уходи, приказывала я себе, прояви твердость и уходи. Ты разобралась с двумя пунктами, а выяснением остального займется полиция: замужней дамой, ее мифическим кузеном. Глупо пытаться самой проводить расследование, когда ты вот-вот потеряешь голову...
— Подождите, я еще не показал вам своих золотых рыбок!
Виктор умоляюще смотрел на меня и покусывал губы, а с моей головой точно было совсем не в порядке, потому что мне совершенно отчетливо захотелось взъерошить его волнистые светлые волосы, зарыться в них пальцами... — интересно, они жесткие или мягкие? — и своими губами узнать вкус его губ, сначала верхней, а потом нижней...
— Хорошо, Виктор, показывайте. Где ваши рыбки?
— Они... Они в спальне!
— Они смотрят там телевизор?
Ну чего я сижу? Дались мне его губы! Надо встать, попрощаться и уйти.
— Музыкальные программы? Оперу? Клипы?
Поп-музыку? Джаз?
Боже, что я несу? Почему он молчит? Почему у меня вспотели руки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49