Эпизод этот на долгие годы оставил в его душе глубокий след. Но тогда он испытал стыд и страх. Страх не за себя, а за ту девочку, которая наблюдала эту омерзительную сцену из-за кустов. Кажется, тогда он впервые испытал чувство жалости к Принцессе, которой всегда завидовал. Оливер уже не помнил, что он отвечал на вопросы Кэтрин, помнил только, что сразу уехал, сославшись на неотложные дела.
После встречи с Кэтрин в нем поселилось беспокойство, которое мешало ему жить так, как он жил раньше. Он всегда пользовался успехом у женщин, не прилагая для этого никаких усилий. Женщины были разного возраста и социального положения, но, как правило, каждая из тех, кому он дарил свое расположение, рано или поздно стремилась женить его на себе. А семейных уз Оливер боялся как огня. Возможно, это объяснялось трагической историей его семьи. После загадочного исчезновения отца, разорившегося предпринимателя, мать Оливера, лишившись жизненной опоры, сильно изменилась. Сейчас, став взрослым, он, наверное, не стал бы ее осуждать. Но в подростковом возрасте он и жалел ее в глубине души, но больше – презирал за тот распущенный образ жизни, который она стала вести у него на глазах. Свое отношение к матери он перенес на женщин, с которыми сводила его жизнь. Поэтому менять свое привычное положение холостяка Оливер, дожив до тридцати трех лет, не собирался.
Кэтрин, женщина, возникшая на его жизненном пути, резко отличалась от всех, кого он знал до нее. Это обстоятельство раздражало его. Он злился на себя, на Кэтрин, даже решил, что его влечение к ней своего рода недуг, посланный ему в наказание за все прошлые грехи. Сильное желание, которое она пробуждала в нем, не поддавалось никакому логическому объяснению. Ну что в ней особенного? Конечно, она красива. Но и та женщина, с которой он встречался раз в неделю, тоже красива. Может, причина особой притягательности Кэтрин в ее холодной недоступности? Но так ли уж она недоступна? Оливер помнил, как несколько раз Кэтрин заглядывала в документы, склонившись над его плечом, и волосы ее касались его щеки. Было в этих прикосновениях столько волнующей интимности… Тогда он расценил эти случаи как попытки сближения. Однако, как только он начинал проявлять к ней знаки внимания, она тут же замыкалась в своей холодной неприступности, словно улитка в раковине. В эти моменты ему вспоминалась ее мать, сексуально распущенная женщина, и он вздыхал про себя: если бы дочь унаследовала хотя бы сотую часть ее темперамента!
Только однажды Кэтрин проявила к нему что-то похожее на простую человечность, когда предложила остаться ночевать в их доме после затянувшегося тяжелого рабочего дня.
– Оливер, уже поздно, а вы устали. Оставайтесь ночевать у нас.
Как сладостно в тишине ночного сада звучал ее милый голос. Он оживил в нем надежду, фантазия мигом нарисовала ему эротическую сцену…
Тогда он вежливо отказался, о чем позже глубоко жалел.
В последний раз они виделись на собрании акционеров фирмы «Лекарственная косметика» в его офисе. Отчет о проделанной работе и ее результатах Оливер решил сделать на этом собрании только для того, чтобы еще раз иметь возможность посидеть рядом с Кэтрин. Мысль о том, что этого больше не будет, потому что его миссия по спасению фирмы закончилась, причиняла ему почти физическую боль. До конца собрания он ждал какого-нибудь знака от Кэтрин, который бы дал понять ему, что ей тоже будет грустно без него. Но она официально поблагодарила его от имени правления фирмы – и все! После доклада его оккупировали две женщины, старая миссис Уоррен и ее племянница Пруденс. Он пытался вырваться от них, но тщетно. Кэтрин же издалека попрощалась с ним кивком и ушла. Обвинив во всем своих собеседниц, Оливер разозлился и, склонив голову к уху молодой женщины, которая почти упиралась в него своим роскошным бюстом, спросил:
– Билл Гудвин привлекательный мужчина, не так ли, Пруденс?
Пруденс промолчала, но, судя по ее покрасневшему лицу, он попал в точку. Фирме уже не грозило банкротство, однако предстояло еще следствие по факту мошенничества с финансами фирмы в особо крупных размерах. И этой наглой блондинке придется ответить на некоторые вопросы! – подумал он, чрезвычайно довольный своей маленькой местью. Теперь ему оставалось только ждать. Через неделю у него будет возможность увидеть Кэтрин Норман на приеме у Лилиан Уорнер…
– Мистер Уинстон, пожалуйста, откройте глаза!
Голос совсем другой, требовательный, строгий… Профессиональный!
– Ну же, мистер Уинстон, открывайте глаза! Вы можете это сделать!
Оливер Уинстон сделал усилие, подчиняясь приказу, и поднял тяжелые, словно налитые свинцом веки. Свет ударил ему в глаза, веки непроизвольно закрылись. Боль в голове была настолько невыносимой, что он готов был кричать, если б голосовые связки слушались его.
– Доктор Вуд, к больному Уинстону вернулось сознание! – услышал Оливер чей-то взволнованный голос.
Я болен? Превозмогая боль, он попытался вспомнить, что с ним произошло. От этих усилий его отвлек знакомый нежный голос, который он уже когда-то слышал. Оливер открыл глаза и увидел прекрасное лицо, склонившееся над ним. Темные глаза на бледном лице в ореоле светлых волос смотрели на него с любовью.
Неужели я попал в рай? – успел подумать Оливер и снова потерял сознание.
– Ну что вы, – бормотал доктор Вуд, глядя на Кэтрин, которая плакала, не отводя глаз от лица Оливера. – Теперь он пойдет на поправку. Вот увидите, завтра утром он окончательно придет в себя.
Кэтрин не могла унять поток слез, прорвавшийся сквозь плотину ее обычной сдержанности на людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46