Пожалуйста. Ведь я покупал его именно для такого случая.
Выбирая ожерелье, он представлял, как будут сверкать крупные бриллианты, подчеркивая блеск шелкового платья, а мягкое сияние небольших камней оттенит ее матовую кожу и высокую шею.
Бенедикт покорно взяла из его рук ожерелье, но чувства переполняли ее, а в таком состоянии духа не каждый справится с хитроумной застежкой.
– Позволь, я тебе помогу. – Фернандо склонился над ней и принялся колдовать над ожерельем.
Впервые за эти несколько недель он прикоснулся к ней! Впервые с тех пор, как они приехали из Европы… Каждая клеточка ее тела отозвалась на это прикосновение. Она склонила голову, ниспадающие волосы закрыли ей лицо, чтобы Фернандо по глазам не догадался, какое невыразимое наслаждение она испытывает, ощущая нежное тепло его пальцев.
Бенедикт и не подозревала, как истосковалась по его ласкам. Наверное, зря она так сильно отреагировала. Несомненно, он заметил, как изменилось ее дыхание, как сильнее забилось сердце.
– Прости, – сказал он и взглянул в зеркало, висевшее напротив.
Их глаза встретились, и ей показалось, будто ушат воды вылился на вспыхнувший в ее душе огонь. В его взгляде не было ни малейшего признака сильных чувств. Он думал о чем-то своем, а ей помогал лишь из вежливости.
Да, впервые за этот месяц он прикоснулся к ней. Но не потому, что был равнодушен, что ему ничуть не хотелось близости – если не душевной, то хотя бы физической. Просто он считал, что не имеет на это права, потому что секс должен сопровождаться любовью, а любовь – Бенедикт права – немыслима без доверия.
Ведь она столько раз говорила ему, как оскорбили ее его нелепая подозрительность и откровенное недоверие, упорство, с которым он настаивал, что она ему изменила.
И Бенедикт была права. Ведь он бросил ей в лицо свои гневные обвинения и ушел, даже не пожелав выслушать, положил конец их браку, вместо того чтобы хладнокровно во всем разобраться. Каким же глупцом я оказался, подумал он.
Задумавшись, Фернандо случайно прищемил ей кожу и снова извинился:
– Прости. – Он еще раз бросил взгляд в зеркало напротив.
– Ничего страшного, – мягко ответила она.
Фернандо взглянул в ее глаза и поразился: как он раньше не увидел в них ее ранимую душу, которой так недоставало ласки и понимания? Как мог он обвинять ее в предательстве?
– Я хочу, чтобы сегодня ты выглядела как настоящая графиня.
Бенедикт кивнула, ее волосы нечаянно коснулись пальцев Фернандо, и он тотчас отдернул руку. Нет, ни за что он не прикоснется к ней! Ведь он дал слово самому себе, что между ними ничего не будет, пока он не разберется в событиях двухгодичной давности и не вынесет окончательный приговор.
– Фернандо… – Бенедикт пробирала дрожь. То, как он отстранился от нее, поставило крест на ее последних надеждах. Даже крохотные прикосновения, совсем нечаянные, ей не позволены. Значит, он выстроил стену отчуждения, которую невозможно преодолеть. А кого в этом винить? Только саму себя. Сейчас Бенедикт была готова поступиться остатками гордости, лишь бы он взглянул на нее не этим ничего не выражающим взглядом, а иначе, чтобы в его глазах светилось чувство. Хоть какое-то чувство… – Что скажешь? – спросила она. – Как я выгляжу?
Карие глаза пробежались по ее гибкому телу, скрытому струящейся воздушностью розового шелка.
– Обворожительно. – Фернандо не кривил душой.
– Значит, я достойна быть женой графа? – Ее голос прозвучал с каким-то надрывом.
Фернандо внимательно посмотрел на нее.
– Да, – сказал он. – Не знаю только, достоин ли я… – Он не договорил.
– Что ты хочешь сказать?
– Довольно вопросов. Гости уже ждут. Но я приготовил для тебя кое-что еще.
– Подарок? Фернандо, мне правда ничего не надо! Я…
– Это не подарок. Скорее долг, который я давно уже был обязан тебе отдать.
– Не понимаю. – Бенедикт нахмурилась. – Какой долг?
– Сейчас узнаешь.
Фернандо протянул руку, она, секунду поколебавшись, вложила в его ладонь свою, и они вышли из комнаты, спустились по центральной лестнице в вестибюль.
А завтра они тоже будут идти вот так, под руку, будучи уже в глазах всех мужем и женой. Как разочаровались бы завистники, узнав, что она вовсе не рада происходящему – пышной церемонии, поздравлениям, цветам, музыке. Да, она станет женой Фернандо дель Альморавиды, графа де Наварра, ее сын унаследует его титул. Но у нее не будет самого главного, того, что нужно ей больше всего на свете, – его любви.
– Фернандо, – проговорила она несколько неуверенно, – ты так и не объяснил, почему мы можем заново повторить венчание. Ведь однажды мы уже…
Она замолчала.
– Предоставь это мне, – загадочно ответил он. – Тебе не о чем волноваться.
– Но как же так? Мы же…
– Я переговорил с епископом, все ему рассказал. Он обещал подумать и дать ответ завтра. Как он скажет, так и поступим. Пусть тебя это не заботит. Сейчас есть проблемы поважнее.
Бенедикт в недоумении взглянула на него.
Поважнее… Фернандо уговаривал ее не волноваться, но его сердце билось в тревоге. Он нащупал в кармане пиджака заветный листок. Сегодня вечером, в эти полчаса, все решится. Он отдаст свою судьбу в ее руки. Пусть Бенедикт сама все решит. И тогда станет ясно, стоит ли ему завтра снова беспокоить епископа.
Слева от лестницы находилась библиотека. Фернандо подошел к двери, нажал ручку, чувствуя, как перестали повиноваться ему пальцы, и сдавленным голосом произнес:
– Там тебя… – Он откашлялся. – Тебя кое-кто ждет.
– Ждет? – Бенедикт не понимала, что происходит. – Но кто? – Судя по выражению его лица, это не очередная тетушка, приехавшая из-за границы на свадьбу любимого племянника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44