— Не пойми нас неправильно, — начала Гвен. — Мы взволнованы, но это от удивления. Не могу поверить, что мама и бабушка тебя отпустили.
— Ну не то чтобы отпустили… — протянул Ник. — Но они знают, где я, — быстро добавил он. — Я не сбежал.
— Может, расскажешь сначала? — предложил Хэл.
— Все началось, когда я был здесь летом. Я решил, что хочу выяснить, кто же был моим отцом. Просто до смерти захотел.
— Тебе не известно, кто твой отец? — На лице Джека появилась гримаса. — Я никогда не знал, что делает мой отец, куда ушли корабли, с какой миссией, и меня это просто бесило. Но по крайней мере я знал, кто он.
— И какое это имеет отношение к твоему нынешнему появлению здесь? — спросил Джайлс.
— Меня это изводило все больше, ну, то, что я не знаю. Наконец я решил что-нибудь предпринять. Я бойкотирую семейные праздники, пока они мне не скажут или хотя бы пока не скажут юристу, который сообщит мне, когда мне исполнится восемнадцать. Сначала я думал, что просто буду сидеть у себя в комнате, но я и так вес время там сижу. Тогда я позвонил Холли, чтобы узнать, нельзя ли мне добраться до Нью-Йорка автостопом, чтобы повидаться с ней. Она сказала, что вы все едете сюда, и прислала мне билет. Так что если вы рады меня видеть, то благодарите ее. Это ее заслуга.
Холли отмахнулась:
— Да пустяки, что там!..
— Ну и как скоро ты рассчитываешь добиться результата? — поинтересовался Джайлс. — Когда они тебе скажут?
— Достаточно будет одного Рождества, — уверенно изрек Ник. — Они устраивают из Рождества нечто невообразимое, сами делают разные украшения. Они обожают это делать, но притворяются, что все это ради меня.
Эми не могла себе представить, чтобы Ник любовался позолоченными сосновыми шишками и отделанными кружевом летами.
— И что ты сделаешь, когда узнаешь его имя? — спросила она.
— Не знаю. Не думаю, что заявиться к нему на порог — такая уж славная идея. Я не могу добиться от Вэл и Барб, знал ли он, что она вообще беременна. И еще я не хочу, чтобы кто-нибудь думал, будто мне нужны деньги. Может, лучше сначала с ним поговорит кто-нибудь другой, адвокат, например.
— Это мысль, — сказал Джайлс. — А учитывая, что среди твоих родственников три юриста…
Джек перебил его:
— Мне почему-то кажется, что «кто-нибудь другой» — это я, — Это мог бы сделать и я, — вставил Йен. — Но я не юрист.
— А как насчет меня? — Эми стремилась во что бы то ни стало перестать быть младшей сестрой. — Я тоже не юрист, но если я позвоню отцу Ника, он наверняка перезвонит мне.
— Вот это верно, — сказала Гвен. — Поверьте мне, кому-кому, а Эми перезванивают. Знаете, я хочу поставить на это деньги. Вы все трое звоните примерно в одно время, и, держу пари, Эми он перезвонит первой.
— Мы тут о моей жизни говорим, а не о скачках, — заметил Ник, но он явно был доволен проявленным к нему вниманием.
— Не могу сказать, что я рекомендовал бы лошадиный подход, — произнес Джайлс, — но мы, конечно, все сделаем, чтобы ты поступил правильно.
— И если он захочет с тобой познакомиться, — добавил Хэл, — помни, что мы всегда тебе поможем. Всегда найдется место за семейным столом.
— Может, у него семеро детей, — сказал Ник.
Хэл хлопнул его по плечу и улыбнулся.
— В этом-то и состоит вся прелесть быть мужчиной, — заметил он. — Ты говоришь вещи типа «всегда найдется место за семейным столом», а потом женщинам приходится делать всю работу.
Ник ухмыльнулся:
— Должно быть, у меня было неправильное представление о семейной жизни.
Становилось поздно. И хотя никому не хотелось выходить на холод, Гвен ясно дала понять, что ни один чемодан не будет распакован в гараже. Все должны были ночевать в домах.
Ни «ночлежку», ни крытую веранду бревенчатого дома нельзя было прогреть настолько, чтобы там можно было спать, поэтому Эми и Джек перетащили двухъярусную кровать в главную комнату бревенчатого дома. Феба и Джайлс должны были занять одну из спален в новом доме, Йен располагался в другой. Детей укладывали на полу в этом же доме. Эми и Холли получили спальню в бревенчатом доме, Элли легла там на диване, а Ник с Джеком заняли двухъярусную кровать.
— Мы в последний раз так теснимся, — сказала Феба, собирая множество вещей, которые ее семья уже успела разбросать по гаражу. — Наш дом будет готов следующим летом. Тогда Йен с семьей сможет селиться в новом доме, а Эми, Холли и Джек — в бревенчатом.
— Мне не обязательно жить в новом доме каждый год, — тут же отозвался Йен.
— Мы можем по-прежнему меняться.
— Вы еще не знаете, как световые люки Джека преобразили бревенчатый дом. — Феба видела их, когда была здесь в октябре. — Новый дом теперь кажется не столь уж заманчивым.
Утро Дня благодарения выдалось холодным и ясным. Еще не встав с постели, Холли и Элли оценили прелесть световых люков. Джек поставил их четыре — один в спальне, один на кухне и два в гостиной. Яркие полосы света проникали сверху, растекались по полу и играли на бревенчатых стенах. Этот дом был спланирован хуже нового, но он, вне всякого сомнения, был намного красивее.
— Кажется, я могла бы лежать здесь вечно! — ог полноты души вздохнула Холли.
— А я нет, — заявила Эми, хотя ей нравилось лежать в лучах света, зная, почему Джек прорубил эти окна. Он надеялся, что они скажут ей, что он ее любит. — Мне нужно пописать.
— Зачем вы только сказали, тетя Эми, — простонала Элли с дивана в гостиной. — Я так старалась об этом не думать!
Они выбрались из-под одеял и с визгом бросились в туалет. Волна холодного воздуха, встретившая их, когда они выскочили из дома, только усилила их нетерпение. Но Гвен и Джек встали уже больше часа назад, поэтому в гараже было тепло, а на одной из печек, в кастрюле с горячей водой, красовался белый эмалированный кофейник на двадцать чашек, какие обычно показывают в вестернах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112