Это была ее работа — отвечать за все.
Они все собрались в родительском доме: она, Джайлс и трое их детей, Йен, его жена Джойс и тоже трос их детей. Друзья и соседи несли еду, но кто-то должен был решать, как этим распорядиться. И этим кем-то, естественно, была Феба. Она была старшей, а подобным занимаются старшие дочери.
Поэтому когда приехала Эми, она хлопотала на кухне, отделяя куриное мясо от костей. Ей пришлось вымыть и вытереть руки, прежде чем сестра смогла ее обнять.
— Как ты? — прошептала ей в волосы Эми.
Как я? Феба с трудом справилась с охватившим ее раздражением. Ну что за вопрос! Она на четвертом месяце беременности, ее мать только что умерла.
— Прекрасно.
Эми сделала шаг назад. На мгновение показалось, что ее глаза снова задают тот же вопрос. Прекрасно ли?
Но Феба плотно сжала губы. Она не ответила, не могла.
Эми выглядела хорошо, нежные завитки ее легких, блестящих волос были заправлены за уши. Она уже оделась в черное — узкие шерстяные брюки и длинный свитер, воротник-хомут которого соприкасался с идеальной линией ее подбородка. Черный цвет придавал ее коже фарфоровую хрупкость. Что бы она ни надела, все сидело на ней великолепно. Свитер не собрался и не смйлся на бедрах, брюки сзади были чуть длиннее, чем спереди, так что сидели идеально. Так было всегда. Одежда Эми всегда была изысканнее, лучше скроена, более продуманна, чем у всех остальных. Если она надевала костюм, пуговицы на рукавах никогда не служили украшением, как на костюмах Фебы. Эти пуговицы были функциональны, всегда присутствовали воздушные или прорезные петли. В прошлом году она носила блузку в черно-серую клетку, и везде, где петли попадали на клетки разных цветов, дизайнер счел нужным использовать нитки соответствующего цвета. Иногда казалось, что одежда Эми была прекрасными доспехами, словно эти изящные вещи нужны были ей, чтобы защититься… хотя Феба не могла представить себе, от чего.
Эми действительно была красивым ребенком, и казалось, что каждый раз, когда ее выводили погулять, полюбоваться на нее сбегалась вся округа. Именно тогда, когда Эми привлекала всеобщее внимание, Феба, которая была на десять лет старше, находилась в самом неприятном возрасте — двенадцать, тринадцать, четырнадцать лет. Для все это было невыносимо. «Замолчите! — хотелось ей крикнуть. — Мы уже слышали это миллион раз. Ну и что с того, что она красивая?»
Десять лет — неподходящая разница. Пятнадцать или пять были бы в самый раз. В восемнадцать лет Феба могла бы гордиться красивой трехлетней сестрой, в восемь могла этого не заметить. Но в тринадцать было больно.
Хотя какое право Феба имела жаловаться? Какая разница в возрасте у двух ее дочерей, Элли и Клер? Девять лет. И — да, маленькая Клер красивее Элли.
Эми заговорила:
— Я могу отнести вещи в свою комнату или там поселили кого-то из детей?
Почему ты спрашиваешь меня? Кто где спит, решает мама, а не я.
— Дети на самом верху. Твоя комната свободна.
Эми подхватила свою сумку; она была небольшой, размером со спортивную.
Очевидно, Эми прямо с катка отправилась в аэропорт, даже не заехав в гостиницу.
— Я успею быстренько принять душ?
— У нас очень много дел.
Как резко это прозвучало! Она вовсе не хотела лишить Эми возможности принять душ, но прежде чем Феба успела взять свои слова обратно, Эми уже поставила сумку на пол.
— Я могу подождать. Это не страшно.
— Не страшно, если ты летела первым классом, — из другого угла кухни отозвалась жена Йена Джойс. — Думаю, после полета первым классом чувствуешь себя не такой грязной.
Она постаралась, чтобы это прозвучало так, будто, полетев первым классом, Эми сделала что-то дурное. Эми не ответила.
— Чем я могу помочь? — спросила она Фебу.
Феба на минутку задумалась.
— Сделай глазурь. Сгодится сливочный крем. Мама обычно держит две-три коробки сахарной пудры в кладовке.
И снова она услышала себя со стороны. Держит, сказала она. Мама держит. А надо говорить «держала».
Ты же не знала, мама, когда покупала эту сахарную пудру, что она понадобится нам для твоих поминок.
Эми потребовалось некоторое время, чтобы найти сахарную пудру. Затем выяснилось, что она понятия не имеет, как готовить глазурь.
Она не знала, как почистить брокколи, не представляла, как пользоваться кухонным комбайном, но что больше всего вывело из себя Фебу — она не знала, где что лежит на кухне.
Как же так? Она ведь здесь жила. Мама ничего не меняла.
— Все на прежнем месте! — отрезала Феба, Эми это не помогло, а Феба почувствовала себя мегерой.
И все это время Эми выглядела потрясающе, без всякого усилия держась прямо в аккуратно повязанном белом закрытом фартуке. Она действительно ничего с собой не привезла. Тогда у кого она одолжила одежду? У Элли. Вот чьи джинсы подошли Эми — тринадцатилетней девочки. Это казалось несправедливым.
После ужина в тот вечер Джайлс и Феба сидели в библиотеке, просматривая списки, чтобы убедиться, что сделано все, что следует, и все оповещены. Дверь была открыта, но Эми, тихо постучав, дождалась позволения войти.
— Мы можем как-то тебе помочь? — приветливо спросил Джайлс. Они с Эми всегда очень хорошо ладили. Фебе это казалось странным, потому что на первый взгляд у них не было ничего общего.
— Я думала о четверге. — Четверг был днем похорон, но только у отца хватало мужества употреблять это слово. Остальные просто говорили о четверге. — Я хотела узнать, что ты собираешься надеть, Феба.
Одежду. Только Эми могла говорить в такую Минуту о нарядах.
— У меня не было времени об этом подумать.
Эми сжала губы, и на мгновение Фебе показалось, что она выглядит обиженной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112