В результате, когда собиралась вся семья, холода всегда не хватало. Поэтому по дороге на озеро все останавливались купить молока. Вот как это всегда делалось.
Но вчера, когда закончилась суматоха приветствий и Джайлс вынул охладитель из багажника грузовика, стало ясно, что Гвен не ждала от них покупки молока. Накануне она была в городе, и теперь все холодильники были забиты до отказа. Три галлона молока просто некуда было поставить!
— Опустим их в озеро и будем надеяться на лучшее, — сказала Гвен.
Малышам — Алексу и Клер — понравилась идея опустить молоко в озеро. Они вприпрыжку побежали к воде, счастливые до невозможности, чтобы поскорее соорудить некое приспособление для того, чтобы хранить молоко под мостками.
— Это хорошая мысль — опустить молоко в озеро, — сказал Джайлс, закрывая охладитель. — Интересно, получится?
— Нет, — отрезала Феба. — Молоко должно храниться при пяти градусах, а озеро никогда настолько не охлаждается. Оно испортится, прежде чем мы успеем его выпить.
— Это всего лишь пара галлонов молока, — мягко сказал он. — Мы переживем эту потерю.
Феба это понимала. Но она сделала, ошибку, и ей это не нравилось.
Здесь, на озере, все действовало по отлаженной системе — иначе было нельзя. Кухни были настолько малы, удобства так примитивны, города так далеки, что требовалась хорошая система. Ее установила мать Фебы, и Феба ее знала. Она знала, как хранить лодки, как включить холодильники, как заливать водой насос перед пуском. Она знала, где лежат кухонные полотенца и как вычистить туалет. Она освоилась с жизнью на озере.
Но все изменилось. Кто-то другой покупал продукты, кто-то другой переложил куда-то полотенца.
Единственное, что радовало, — этим летом была очередь ег семьи жить в светлом, полном воздуха новом доме. Как бы ни были хороши все проведенные здесь отпуска, лучшими годами были те, когда они с Джайлсом и тремя детьми жили в новом доме. Еще весной Йен попытался добиться, чтобы на этот раз в новом доме снова жила его семья.
— Я знаю, что в прошлом году была наша очередь, но мы так мало там пробыли, что это почти не считается.
— Даже не думай, — сказала она тогда. Для того чтобы каждый год не обговаривать все заново, они и наладили такую четкую очередность.
Но вчера, когда она отпирала багажник, к ней подошел отец. Он сказал, что приезжает Эми.
— Из-за ее приезда и приезда Холли и Джека нам надо пересмотреть, кто где спит.
Феба передала Джайлсу первый рюкзак.
— А разве они будут спать не в «ночлежке»? — Именно там спала Эми, когда приезжала в последний раз.
— Нет. Это будет невежливо. Мы хотим, чтобы Холли и Джек почувствовали наше гостеприимство, чтобы им было удобно. Теперь они члены нашей семьи.
И он изложил свой план: все дети школьного возраста будут спать в «ночлежке», Йен и Джойс, Феба и Джайлс получат по одной из спальне в новом доме, Томас, малыш Фебы и Джайлса, родившийся после смерти ее матери, будет со своими родителями, а остальные трое взрослых — Эми, Холли и Джек — поселятся в бревенчатом доме.
— Мы рассмотрели все возможные варианты, — сказал Хэл. Голос его прозвучал твердо, решение было принято. — Этот — лучший.
— Детям понравится спать вместе, — произнес Джайлс. Он взял другой рюкзак.
Феба застыла.
Она с трудом признавалась в этом даже себе и ни разу ни слова не сказала ни матери, ни отцу, но Джайлс, ее дорогой, чудесный муж, был совсем не в восторге от озера. Он никогда не жаловался, он приезжал сюда из года в год, потому что очень любил ее, но почувствовал бы себя гораздо счастливее на курорте, где загорелые ученицы колледжей в спортивных трусиках и топах на бретельках разносят по пляжу холодные коктейли «Маргарита».
Джайлс был инвалидом, он родился с сухой ногой. В специальной обуви он мог ходить вполне нормально, но все же у него была достаточно неустойчивая походка, чтобы пеший туризм доставлял ему удовольствие. Не мог он, разумеется, и кататься на водных лыжах или ездить на велосипеде.
С озером его примиряли две вещи: рыбалка со старой деревянной лодки, которую он сам отремонтировал, и отдельный домик для его семьи. Дни они проводили вместе со всеми, но утра и вечера принадлежали им, им пятерым, а теперь шестерым. Вечером малыши укладывались в постели, и Джайлс читал им. А когда дети засыпали в своей спальне, Феба с Джайлсом занимались любовью под тяжелыми покрывалами, так тихо, как могли, прислушиваясь к стучащему по крыше дождю. Утром Феба часто шла помочь матери с завтраком, а Джайлс оставался с детьми в домике: они болтали, играли в разные игры, занимались всем тем, чем можно заниматься, когда нет ни газет, ни телевизора. До тех пор, пока он с женой и детьми мог жить отдельно, ему было все равно, в бревенчатом доме они живут или в новом.
Феба смотрела, как он взваливает сумку на кипу других. Он был реалистом, его инвалидность сделала его таким. Это помогло ему достичь многого в его работе, он был одним из самых знающих генеральных советников, которые когда-либо служили в университете Айовы. Он принимал неудачи и продолжал двигаться к цели, не оглядываясь назад, он ни о чем не сожалел.
Но эти перемены огорчили его, Феба это видела. А она переживала за мужа, ужасно переживала.
Им пришлось разгружаться быстро, потому что нужен был автомобиль. Мать с отцом перестали водить большой семейный фургон пару лет назад, поэтому фургончиком Фебы и Джайлса пользовались, чтобы забирать из маленького аэропорта в Хиббинге, в часе езды от озера, семью Йена.
Перемены были разумными, так было мудрее всего, но существовали и некоторые проблемы. Йену совсем не понравится, что ее семья устроилась и обосновалась раньше его семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112