Родители Элли взяли двух младших девочек и рюкзак, набитый куклами Барби. В последнем большом каноэ оказалась Мэгги со своими родителями, а Элли и эта фигуристка получили маленькое.
У каноэ — как узнал Ник — был перед и зад, нос и корма. И в том, кто где сидел, имелся большой смысл. Человек на корме был главным, он управлял лодкой. Нику пришлось бы сделать над собой большое усилие, чтобы сказать, что ему интересен любой маневр каноэ, однако тот, кто сидел на носу, имел в своем распоряжении только два движения — вперед и назад, или «полный вперед» и «задний ход» на местном жаргоне, — тогда как человек на корме вел полную драматизма жизнь, вооруженный арсеналом по меньшей мере из четырех или пяти маневров.
Место на корме было то что надо. Место на носу — менее интересное. И уж совсем скучно было сидеть в центре, приходилось тесниться среди больших рюкзаков. Поэтому все папаши: Джайлс, Йен и Джек — заняли места на корме.
Элли автоматически заняла место впереди. В конце концов, она была ребенком, ехавшим со своими родителями, а взрослые всегда приберегают важную работу для себя.
— Что ты делаешь? — в ужасе воскликнула фигуристка. Она пошла к меньшему каноэ… и Ник вынужден был признать, что смотреть на нее одно удовольствие. Точно так же, как на тренеров, которые когда-то были хорошими борцами. Это видно по одной их походке, а ее походка еще лучше: торс практически не двигался, от ключиц до ягодиц ее тело оставалось чистой, прямой линией. — Уж не думаешь ли ты, что я буду управлять этой штуковиной, а?
Элли повернулась к ней:
— А ты не хочешь? На руле сидеть интереснее.
— Только не для меня. Я никогда в жизни не сидела на руле. На самом деле мне следовало бы играть в куклы вместе с Клер и Эмили. С куклами у меня, наверное, получится лучше.
Ника совершенно не интересовало фигурное катание, но он помнил, что Эми выиграла золотую олимпийскую медаль. Может, поэтому она и не боится признать во всеуслышание, что не умеет управлять каноэ, не выглядя при этом нулем, — потому что знает, что умеет отлично делать что-то другое.
Надо это запомнить.
— И потом, — продолжала она, жестом предлагая Элли вылезти из каноэ, — чтобы сидеть у руля, надо быть одержимой жаждой власти, а я боюсь власти и ответственности.
— Да я вовсе не одержима жаждой власти, — смеясь, запротестовала Элли.
— Я понимаю, что тебе так не кажется, — парировала Эми, — но ты старшая сестра и должна жаждать власти. А теперь отправляйся на корму этой дурацкой лодки, а то мы обе утонем.
В результате этой перестановки Элли оказалась у руля, а Мэгги не только не на носу, как Ник, а в центральной части каноэ, между родителями. Мэгги, по всей видимости, была не в восторге от этого.
Итак, они отправились. Первое озеро было вытянутым и узким. Они отплыли с его конца: там, рядом со станцией, располагалась небольшая кучка домиков, но через пятнадцать минут на берегах не стало видно ничего, кроме деревьев. Ни линий электропередач, ни дорог, только вода и деревья — лишь это отделяло их от Канады.
В конце первого озера им пришлось преодолеть волок — разгрузиться и перенести каноэ и тюки по тропе вокруг камней и водоворотов. Джек спросил, сможет ли Ник перенести каноэ.
— Джайлс сильный, — пояснил Джек, — но он не слишком твердо стоит на ногах. Так что, может, попробуешь?
— Только покажи мне как, — ответил Ник.
Это оказалось удивительно просто. К центральной крестовине каждого каноэ — Джек назвал их «поперечинами» — были прикреплены набитые чем-то мягким наплечники, так что можно было нести каноэ на голове, как гигантскую шляпу, его вес приходился на плечи. Оно было не слишком тяжелым — фунтов шестьдесят или около того, но ужасно неудобным. Если вы смотрели вниз, то видели свои ноги, но если смотрели вперед, то все, что вы видели, — это внутренность каноэ.
Потом они снова погрузились, и Ник не удивился, заметив, что на этот раз Мэгги села на носу, а ее мамаша разместилась посередине на тюках.
На следующем волоке они поели, проплыли еще часа два и стали искать место для ночлега. Было еще довольно рано, середина дня, но дети уже начали беспокойно ерзать.
Он не знал, что их ждет дальше. Карты указывали на «установленные стоянки», но по сравнению с этими стоянками их «ночлежка» казалась «Ритцем». Они выбрали одну на острове — там была пара почти ровных площадок для палаток и кострище, но ни столов, ни укрытий.
— А куда ходить писать? — бодро осведомилась фигуристка. — В лес?
— Где-нибудь подальше от воды должен быть туалет. — Мать Элли указала в центр острова. — Может, он там, в конце дорожки.
Дети кинулись по дорожке и вернулись, чтобы сообщить, что там есть ящик с дыркой и надо садиться на эту дырку, но если заглянуть туда, то…
Мать Элли остановила их:
— Суть мы ухватили.
Видимо, это и был туалет — ящик над выгребной ямой. Даже не кабинка. Леса начинали нравиться Нику.
— В такие моменты, — внезапно рядом с ним тихо произнес Джек, — радуешься, что ты мужчина.
Это точно.
Ник наконец понял кое-что про Джека — тот был неравнодушен к фигуристке. Ник и сам до конца не знал, как он это понял; Джек не крутился вокруг нее, не клеился к ней, даже не очень-то и смотрел в ее сторону, но Ник все равно понял. Он слишком часто наблюдал за взрослыми, пытаясь предсказать их поведение, чтобы быть наготове, и не мог ошибиться в подобных вещах.
И хотя было классно наконец-то узнать что-то про Джека, Ник обнаружил, что это ничего ему не дало… потому что Джек ничего не делал. Ник решил, что это замечательно. Непонятно, но замечательно.
Ясное дело, его отец поступал совсем не так.
Да, его дорогой старикан, его отец никогда не сопротивлялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112