— Можно, я сейчас пойду в этих брюках и блузке? — спросила я.
На фоне всей этой красоты то, в чем я пришла, казалось старым тряпьем. После нескольких месяцев жизни в строительной пыли и грязи я обнаружила, что соскучилась по новым вещам.
— Делай все, что тебе хочется.
Антон направился к кассе платить, и по тоскливым взглядам продавщиц я поняла, что они считают его завидным мужиком, а меня — избалованной стервой.
Знали бы они, о чем мы с Антоном сейчас молились — чтобы платеж по карте прошел.
Но все удалось, и юбка, платье и мое старье были аккуратно завернуты в упаковочную бумагу. Отходя от кассы, Антон сказал:
— А теперь обувь.
— Какую еще обувь? Не испытывай судьбу!
— Ничего испытывать и не надо, судьба нам сама улыбается.
С Антоном так всегда. Когда он в ударе, вас все в жизни радует. Я весело покорилась и пошла за ним. Он в считаные минуты нашел мне подходящую обувь. Сапоги. Я примерила, и они так мягко облегали мои ноги, что на душе сразу наступил мир.
Антон следил за моим лицом. Он уже принял решение.
— Как на тебя сшиты.
— Но это же Джимми Чу! И слышать не хочу о цене.
— Ты же автор бестселлеров! Неужели ты не заслужила обувь от Джимми Чу?
— Ладно. — Я не удержалась от истеричного смешка. — Почему бы и нет?
— Хочешь в них пойти?
— Да. А что с волосами будем делать?
— Бленейд записала тебя на завтрашнее утро в какой-то крутой салон в Сохо. — Бленейд была их секретарша. — Говорит, там все манекенщицы причесываются. Это не пересадка, — быстро уточнил он, — они, мне кажется, этого не делают. Но причешут тебя феном так, как ты скажешь.
— С объемной пеной? — забеспокоилась я.
— С пеной, я специально оговорил.
— А ногти? Самой накрасить мне не удастся, обязательно вся перемажусь.
— Могу попросить и на маникюр тебя записать. Или я тебя сам накрашу.
— Ты, Антон Каролан?
Так точно. В юности я раскрашивал солдатиков, и довольно успешно. Меня все дразнили, но я знал: когда-нибудь пригодится. Еще я, помнится, свой пикап разрисовал. Я тогда сломал ногу и не мог гонять на велосипеде, а пока кости срастались, увлекся рисованием. С твоими ногтями уж как-нибудь справлюсь.
— Здорово!
Оплата сапог тоже прошла без осложнений — такой уж был день! — после чего мы ушли. На первом этаже, проходя мимо отдела косметики, мы подверглись атаке настырной девицы, которая спросила, не хотела ли бы я попробовать макияж. Я поспешила к выходу, он был совсем рядом. Этих девиц я до смерти боюсь, хотя они меня обычно не трогают.
— Лили! — окликнул Антон. — Не хочешь попробовать макияж?
Я в ужасе замотала головой.
— Нет!
— Иди сюда! — покричал он. — Послушаем, что нам скажет… — он посмотрел на бейджик на груди у девицы, — что нам скажет Руби.
Помимо своей воли я вдруг очутилась на высоком табурете, и по моей физиономии заскользил ватный тампон, при этом все прохожие на меня глазели.
— У вас хорошая кожа, — заметила Руби.
— Правда? — просиял Антон. — Это моя заслуга. Косметику ей покупаю я.
— Какой маркой вы обычно пользуетесь? — спросила Руби.
— «Джо Малоун», — отозвался Антон, — «Прескриптивз» и «Клиник». Впрочем, «Клиник» я не покупаю — ее бесплатно подруга снабжает.
— Сейчас наложим тон, — сказала Руби. — Слегка.
— Хорошо, — согласилась я. Любой тон будет весьма кстати. Сидеть под софитами с ненакрашенным лицом не годится. По закону подлости, меня сейчас должен был увидеть кто-то из знакомых. Сразу мелькнула мысль о Джемме. Хотя Джемма живет в Дублине.
Руби занималась своим делом, а Антон задавал ей вопросы.
— Это у вас что такое розовое? Как вам удается так тонко нанести обводку?
Когда она закончила, я была вполне похожа на себя, только намного, намного симпатичнее.
— Какая ты у меня красивая! — восхитился Антон и повернулся к Руби: — В пятницу ей идти на телевидение. Скорее всего, на ней будет эта самая блузка. Не подскажете, что бы ей такое на плечи нанести, чтобы блестели?
Руби достала пудру с блестками и большую пуховку и обмахнула мне плечи.
— Это мы возьмем, — объявил Антон. — И розовую кисточку, и тонкую обводку. Лили сама сможет накраситься. — А мне пояснил: — Считай, что это удачное вложение денег.
Я посмотрела на него. Никакое это, конечно, не вложение денег, но в данный момент меня это не волновало.
— Что-нибудь еще хочешь? — спросил он.
— Может, тональный крем? — робко сказала я. — И помада мне понравилась.
— Тогда берем и то и другое, — объявил Антон. — И конечно, тушь положите, — добавил он. — После всех трудов было бы преступлением ничего у нее не купить, — шепнул он мне, пока Руби, нагнувшись, доставала для меня косметику.
Напоследок Руби пихнула в пакет несколько бесплатных образцов.
— Фантастика! — обрадовался Антон. — Как это мило с вашей стороны.
Руби, ошеломленная его благодарностью, прибавила еще горсть образцов. Я улыбнулась себе под нос.
Антон держался раскованно, и мне нравилось, что он всем нравится. Он напропалую флиртовал, но без пошлости.
Потом Руби протянула нам глянцевый пакет, и мы ушли.
Настроение у меня было приподнятое: от покупок, от того, что я хорошо выгляжу, от давно забытого ощущения новизны и чистоты.
— Не хочу домой.
— Вот и отлично, потому что домой мы не пойдем. Зулема на посту. А мы с тобой идем в свет.
Он повел меня в закрытый клуб в Сохо, где, как оказалось, он знает всех и вся. Но мы сели в отдельной кабинке, обитой кожей, подальше от публики. Антон не спрашивал, что я буду пить; сегодня мы могли пить только шампанское. Я сидела в своей новой одежде, с новым лицом и на время забыла, что у нас в доме разгром, что полы засыпаны сахаром, а вездесущая Джемма источает зло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175