Отойдя на безопасное расстояние, она вдруг задержалась у какого-то дома и согнулась пополам.
— Тошнит? — забеспокоилась Бекки и обхватила за плечи.
— Нет, — невнятно проговорила она. — Просто очень больно.
Они простояли так несколько минут, Жожо тихонько всхлипывала, у Бекки разрывалось сердце, но Жожо вдруг выпрямилась, тряхнула головой и попросила:
— Платок.
Бекки порылась в сумочке и протянула ей бумажный платок.
— Ты ведь можешь к нему вернуться, а?
— Этому не бывать. Никогда.
— Ну, как это может быть? Ты же так его любишь!
— И что с того? Переболею. Почти уже переболела. А если захочу, еще кого-нибудь встречу. Посмотри на меня: у меня теперь свой бизнес, волосы и зубы у меня свои, я умею чинить велосипед…
— И ты похожа на Джессику Рэббит.
— И я мастерски отгадываю кроссворды.
— И классно показываешь Дональда Дака.
— Вот именно. Я вообще классная!
ЛИЛИ

31
Еще один гудок. Второй. Сердце у меня готово было выпрыгнуть из груди, руки взмокли, я молилась:
— Пожалуйста! Прошу тебя, господи!
Три гудка. Четыре. Пять. Шесть.
На седьмом гудке раздался щелчок, послышался шум улицы, смех, и кто-то — Антон! — сказал:
— Лили?
От радости у меня закружилась голова. (Должна признаться, звонила я ему на мобильный — решила подстраховаться.) И вот я еще слова не успела сказать, а он уже знает, что это я. Хороший знак! (Или мой номер у него высветился?)
— Антон? Мы можем увидеться?
— Когда? Сейчас?
— Да. Ты где?
— На Уордор-стрит.
— Жди меня у метро «Сент-Джонс-Вуд».
— Выезжаю. Буду через пятнадцать, от силы через двадцать минут.
Окрыленная, я бросилась к зеркалу — причесываться. Порылась в косметичке, но потом решила, что ничего не нужно — вид у меня и так уже был преображенный. Но я все-таки наскоро нанесла тон и помаду — не повредит. И тушь. И еще какие-то коричневатые румяна, которые мне всучила Ирина. Потом я заставила себя остановиться — что-то я слишком увлеклась — и пошла просить Ирину посидеть с Эмой.
— Я выскочу ненадолго. Она спросила:
— Зачем?
— Готовлюсь сделать резкое движение.
— С Антоном? Хорошо! Но в таком виде идти не годится. Тебе нужен крем для сужения пор. — Она потянулась за своим ящиком с косметикой, но я уже удрала.
Мне необходимо было выйти из квартиры. Антон еще, конечно, не подъехал, но из-за избытка нервной энергии я просто не могла находиться в четырех стенах.
Спускались сумерки, небо было темно-синее, и я шагала так быстро, что уже через пять минут оказалась возле метро. Мне с новой силой явилось мое будущее, каким оно виделось на ранней стадии моей тоски по Антону, когда я была еще в оцепенении; я снова верила, что впереди меня ждет новая жизнь, наполненная чувствами, смехом, красками и совершенно другими людьми, чем сейчас. Это видение было таким же ярким, только в нем теперь были и люди из сегодняшнего дня. Главная мужская роль по-прежнему отводилась Антону, он сам сочинил эту роль. Я сделала последний поворот и стала вглядываться в темноту, в выход из метро, магические врата, через которые он явится мне.
Потом я заметила, что за мной наблюдает долговязый мужчина. Было темно, и Антон не мог так быстро доехать из центра, но я сразу поняла: это он. Он.
Я не споткнулась, но ощущение было именно такое. Это было как в тот, самый первый раз.
Ноги пошли медленнее; я уже знала, что сейчас произойдет. Стоит только подойти… Слова не понадобятся; мы будем вместе навсегда.
Можно еще было остановиться. Повернуть назад, пустить будущее по другому сценарию, но я продолжала ставить одну ногу впереди другой, как будто меня влекла к нему невидимая нить.
Каждый вдох отдавался громким, протяжным эхом, как если бы я плыла с аквалангом. Я все приближалась, и в конце концов мне пришлось отвести взгляд. Я стала смотреть под ноги — пакет из магазина «Фортнум и Мейсон», пробка от шампанского — шикарный мусор, под стать району, — пока я не оказалась прямо перед ним.
Первыми словами Антона, обращенными ко мне, были:
— Я тебя за километр заметил. Я сразу понял: это ты. — Он тронул прядь моих волос.
Я придвинулась к нему ближе, высокому, красивому, неповторимому и непринужденному.
— Я тебя тоже давно увидела.
Вокруг нас, как в ускоренной киносъемке, сновали во всех направлениях толпы людей, а мы с Антоном стояли неподвижно, как статуи, глаза в глаза, и он держал меня за руки, словно замыкая магический круг.
И я сказала то, что должна была сказать:
— Я сразу поняла, что это ты.

ЭПИЛОГ
Через девять месяцев после ухода Оуэна, почти день в день, у них с Лорной родилась девочка, которую они назвали — внимание! — Агнес Лана Мей. На Джемму никаким местом не похоже. И в крестные меня тоже не позвали. На данный момент никаких планов совместного путешествия у нас нет.
Моя книжка вышла в середине мая и с треском провалилась. Ругали все — обложку, название… Вообще, рецензии были убийственные. Преобладало такое мнение: «Эскапистская жвачка. Брошенная жена глубоко преображается, сходится с мужчиной намного моложе, а через полгода уже управляет собственным бизнесом. Настоящая насмешка над тем, что мы видим в реальной жизни. Муж, естественно, в конце концов возвращается, не выдержав натиска молодой нимфоманки, но его жене он, оказывается, уже не нужен…»
Все это было страшно унизительно. Хорошие отзывы появлялись только в дурацких журнальчиках, которые любят истории на тему «Я увела мужа у дочери». Один такой журнал назвал мое творение «литературой мщения», которую они откровенно одобряли.
Но этого было явно недостаточно для того, чтобы книжка продавалась, да и от меня в этом смысле проку было мало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175