Какими бы ужасными они ни были, я за последние три месяца к ним очень привыкла. Их анархический вариант семейного уклада казался мне более привлекательным, чем ожидающая меня ровная и спокойная жизнь с Джеймсом.
Я буду по ним скучать. По маме, папе и Анне.
Я даже буду скучать по Хелен.
Хотя, может, и нет.
Мне было трудно. Иногда я впадала в ярость. Не верила тому, что он сказал. Не верила, что я действительно такая плохая. Но чтобы привести себя в чувство, мне достаточно было вспомнить одну сказанную им фразу: «Если бы я был счастлив, разве бы я тебя бросил?»
Так что выбора у меня не было. Я вынуждена была согласиться, что сама во всем виновата. Если бы не мое поведение, он бы меня не бросил и не пошел на такой ужасный шаг, как завести интрижку и решить, что он влюбился в другую.
Джеймс не был бабником. Он не был легкомысленным. Все свои поступки он сначала долго и тщательно обдумывал. Слишком долго и слишком тщательно, если вы хотите знать мое мнение. Он не делал глупостей, просто чтобы позабавиться. Видимо, у него тоже тогда не было выбора. Он наверняка дошел до ручки.
Но все наладится, все будет как прежде. Только потребуется время.
Я поступала правильно!
Наконец я приняла решение: во вторник лечу в Лондон. У меня хватит времени, чтобы собраться и, самое главное, избавиться от чувства неприязни к Джеймсу.
В пятницу, после двух дней тщательной упаковки одежды в чемодан, я нашла все свои тряпки в дальнем углу шкафа Хелен. Я снова сложила их в чемодан, но через пару часов они оказались у Хелен под кроватью. Я снова положила их на место и решила позвонить Джеймсу и сообщить, каким рейсом я прилечу во вторник. Странно, после отъезда он звонил мне каждый день и спрашивал, когда я вернусь. Как будто ему не терпелось меня увидеть. Как будто он боялся, что я передумаю.
Разумеется, циник во мне решил, что он соскучился по сексу или у него не осталось чистого белья, вот он и ждет меня с таким нетерпением. Было непривычно ощущать, что он меня ждет, что я ему нужна. Особенно после того высокомерного и холодного отношения, которое он продемонстрировал, когда был в Дублине. Он ведь всячески старался показать, что оказывает мне услугу, приглашая вернуться! Сейчас же он явно чувствовал себя неуверенно, хотя тщательно это скрывал.
Но он зря беспокоился.
Я возвращалась.
Возможно, без большого желания — но возвращалась.
Я позвонила ему в офис. Ответил мужской голос:
— Извините, но мистера Уебстера сейчас нет. Кто его спрашивает?
Мне пришлось подумать. Кто же его спрашивает?
— Его жена, — с трудом выговорила я.
— Клэр! — радостно воскликнул мужчина. — Как поживаешь? Это Джордж. Приятно тебя слышать.
Джордж был партнером Джеймса. И его другом. И, думаю, хоть он был выпивохой и дамским угодником, он был и мне другом.
Джордж был славным. Добрым. Мне он нравился. С его женой Айслинг было приятно посмеяться. Мы не раз вместе надирались.
— Привет, Джордж, — несколько смущенно отозвалась я.
После нашего разрыва с Джеймсом я с ним ни разу не разговаривала и теперь не знала, что сказать.
Сделать вид, что вообще ничего не было? Что все в полном ажуре?
Или идти напролом, превратить все в шутку, сострить по собственному поводу? Например, сказать:
— Привет, это Клэр. Но если тебе трудно запомнить, называй меня Дениз.
Я вдруг осознала, что первые пару недель после возвращения в Лондон буду часто попадать в такую ситуацию.
Господи, до чего же унизительно!
Но Джордж спас меня, сразу взяв быка за рога.
— Значит, ты к нему возвращаешься? — засмеялся он. — Слава богу! Теперь он, может, хоть один день нормально поработает.
— Вот как, — вежливо сказала я.
— Конечно! — энергично и жизнерадостно воскликнул Джордж, что заставило меня предположить, что он только что вернулся после долгого ленча, на котором не обошлось без выпивки. Ладно, что там придираться. Все-таки пятница. — Как мне тебе это описать, Клэр? Ну, скажем, ему было нелегко. Ты же знаешь, какой он. Не любит говорить о своих чувствах, как и все мы, и слишком гордый, даже во вред себе. Но даже слепой мог видеть, как он тебя любит. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что без тебя он не может. Он был просто убит. Так что это милость господня, что ты возвращаешься! Иначе пришлось бы его увольнять. — Он громко расхохотался. Видно сразу, ленч удался.
Но о чем, черт побери, он говорит? Он случайно не смеется надо мной? Может быть, я уже стала всеобщим посмешищем?
Ладно, если честно, я признаю, что в других обстоятельствах я бы первой начала смеяться над брошенной женой, которая принимает назад нашкодившего мужа с такой поспешностью. Надо быть дурой, чтобы не понять, что люди будут посмеиваться и надо мной, так быстро простившей Джеймса.
Но поверить в то, что Джордж открыто надо мной насмехается, я не могла. Я хорошо знала, что Джеймс вовсе не убивался по поводу меня. И Джордж должен знать, что я это знаю. Конечно, они оба мужчины, но ведь обсуждают они иногда между собой что-то кроме футбола и машин!
Но Джордж всегда был славным. Я не могла взять в толк, почему он шутит над моей бедой. Почему он так жесток?
Мне было больно, но плакать я не собиралась. Я должна постоять за себя! Надо задушить эти поползновения в зародыше — иначе каждый будет считать, что может смеяться надо мной.
— В самом деле? — с сарказмом спросила я.
Я старалась этими словами дать ему понять, что, хотя Джеймс и поступил дурно, это не делает меня мишенью для насмешек.
Но Джордж никак не отреагировал. Во всяком случае, не обиделся. Потому что продолжил вполне доброжелательно:
— Я не слишком разбираюсь в таких делах, но рад, что вы помирились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119