Разумеется, этого я не признала бы и под страхом смерти, но, знаете, теперь, когда мама позвонила, когда она хоть как-то извинилась передо мною, я почувствовала себя лучше.
Я съела картошку, потом шоколад, посмотрела фильм и рано легла спать. Вина пить не стала, хотя, наверно, следовало бы, потому что спалось мне плохо.Всю ночь, казалось, в квартиру входили и выходили какие-то люди. Без конца звонил звонок, скрипели и хлопали двери, пахло жареными тостами, из гостиной слышались обрывки разговоров, из кухни доносилось приглушенное хихиканье, из чьей-то спальни — грохот упавшей табуретки, снова смешки, уже не приглушенные, звяканье столовых приборов в буфете — наверно, кто-то полез за штопором, — веселые мужские голоса.Это один из недостатков проживания в квартире, где двое других жильцов в пятницу вечером подгуляли и пришли навеселе, а вы пораньше легли спать. Хотя часто и я сама принимаю участие в хихиканье и ночных разговорах, и обычно меня не раздражает, когда другие позволяют себе нечто подобное.Намного труднее мириться с этим, когда ты сама трезва, несчастна и хочешь поскорее забыться сном. Конечно, можно вылезти из-под одеяла, прямо как есть, в пижаме, с всклокоченными волосами, без капли косметики на лице, ворваться в гостиную и воззвать к Карен, Шарлотте и их гостям, чтобы вели себя потише, но вряд ли это мне поможет. Либо начнут по пьянке издеваться над моей пижамой и прической, либо заставят влить в себя полбутылки водки по принципу «не можешь прогнать — расслабься и получай удовольствие».Иногда я жалею, что живу не одна.В последнее время я часто об этом думаю.Наконец мне удалось заснуть, но не прошло, казалось, и получаса, как я проснулась снова.Не знаю, который шел час, но темнота была кромешная. В доме было тихо, в комнате у меня — холодно: наверно, отопление еще не заработало в полную силу. Судя по шуму, за окном лил дождь и ветер хлопал разболтанными ставнями моего древнего окна. Занавески слегка колыхались от сквозняка. Шурша шинами по мокрой мостовой, проехал автомобиль.Меня больно пронзило какое-то смутное чувство — пустота? одиночество? заброшенность? Если не одно из них, все равно из той же обширной семьи.«Никогда больше никуда не пойду, — подумала я, — по крайней мере, пока мир таков, какой он сейчас. С плохой погодой и людьми, которые надо мной смеются. Никто мне не нужен».Через некоторое время я не могла не заметить, что, хотя всего полшестого утра, и притом суббота, я все еще не сплю.Вечно со мной так — с понедельника по пятницу каждое утро не могу продрать глаза, несмотря на оглушительный звон будильника и угрозу увольнения при следующем опоздании. Выбраться из постели в будни практически невозможно, простыни не пускают, тянутся, будто сделаны из эластика.Но стоит наступить субботе, когда рано вставать не нужно, и я вопреки собственному желанию вскакиваю с первыми лучами солнца. Ни в какую не могу уговорить себя повернуться на другой бок, закрыть глаза, свернуться калачиком и поспать еще.Единственное исключение из этого правила — те редкие субботы, когда приходится идти на работу. Тогда просыпаться так же тяжко, как и в предыдущие пять дней.О, придумала! Надо что-нибудь съесть.Я встала, стуча зубами от холода, и побежала по коридору в кухню. К моему огорчению, там уже кто-то маячил.«Наплевать, — воинственно подумала я. — Я ни с кем разговаривать не собираюсь».Оказалось, это молодой человек, совершенно мне незнакомый. На нем были только красные трусы, и он жадно пил воду из-под крана. Спина у него была вся в пятнах.Не могу сказать, что первый раз субботним утром натыкаюсь в нашей кухне на незнакомого парня. Такое случалось и раньше, с той только разницей, что в это утро не я его притащила.Что-то в нем — то ли жадность, с которой он пил воду, как будто умирает от жажды, то ли просто его рябая спина — пробудило во мне нежные чувства, и я решила быть с ним любезной:— В холодильнике есть кока-кола, — великодушно сообщила я ему.Он подскочил и обернулся ко мне. Лицо у него тоже было рябое.— О, привет, — брякнул он, затем спохватился и автоматически бережно прикрыл обеими ладонями пах (интересно, есть ли там крапинки, вяло подумала я).— Извините, — продолжал он, заикаясь. — Надеюсь, я вас не напугал. Я пришел с… э-э-э… вашей соседкой вчера вечером.— С какой из них? — полюбопытствовала я.Кто вчера вечером привлек к себе столь пристальное внимание этого пятнистого субъекта? Карен или Шарлотта?— Гм, мне ужасно неловко, — смущенно ответил он, — но я не помню, как ее зовут. Выпил много.— Опишите ее, — любезно предложила я.— Блондинка.— Этого мало, — сказала я. — Они обе блондинки.— Большие… э-э… ну… — промямлил он, водя перед собой руками.— А, понятно, с большой грудью, — догадалась я. — Опять-таки это может быть и одна, и другая.— По-моему, у нее выговор забавный, — продолжал он.— Шотландский?— Нет.— Йоркширский?— Точно!— Тогда это Шарлотта.Я взяла пакет слоеного печенья и пошла обратно к себе.Через несколько минут в мою спальню вошел рябой парень.— Ой, — смущенно выдохнул он, и рука его опять инстинктивно метнулась к самому дорогому, — а где… Я думал…— Рядом, — сонно ответила я. 15 В следующий раз я проснулась почти в полдень. В ванной кто-то плескался, из-под двери валили клубы пара, видимость в коридоре была минимальная. Я на ощупь добралась до гостиной и обнаружила там Карен, лежавшую на кушетке под покрывалом. Она надсадно кашляла, курила, стряхивая пепел в стоящую рядом на полу переполненную пепельницу, и внешне напоминала панду, потому что перед сном не смыла свой вчерашний макияж.— Доброе утро, — натянуло улыбнулась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159