Скажешь, нет?
Возразить было нечего. Сайен только покачала головой и пошла на кухню, где мужчины обсуждали планы на уикенд. Она села на свой стул и сделала вид, что не заметила медленной, собственнической улыбки Мэтта, окинувшего взглядом ее длинные открытые ноги.
Компания занялась обсуждением театрального репертуара. Никто не удивлялся тому, что Мэтт имеет хорошее представление о большинстве последних пьес и мюзиклов, а после нескольких остроумных и уместных цитат из театральных обозрений все просто покатывались от хохота.
— Вот здорово будет! — воскликнула сияющая Джейн. — Придется взять с собой что-то приличное. Пожалуй, черное платье с жемчугами. А ты уже решила, что возьмешь, Сайен?
Она сама не знала, какой чертенок тянул ее за язык, но обнаружила вдруг, что произносит сладким голоском, поигрывая кофейной чашкой:
— Точно еще не решила, но один очень знающий человек говорил, что нужны шелк и кружево и, может быть, что-нибудь кожаное.
Карий взгляд поднялся в удивлении к ее лицу, а потом полыхнул горячо и ярко. Она в ответ иронически приподняла бровь. Помнишь мои слова, Мэтт? Всякий раз, как ты подставишь спину, я буду выпрыгивать из круга.
Сайен повернула голову, прервав палящий контакт. Ее глаза обежали стол.
Удивляться не стоило — Джейн предупреждала.
Джошуа смотрел на них с ревностью во взгляде.
В четверг Сайен позаботилась о том, чтобы уделить Джошуа достаточно внимания, и вечером пошла с ним в кино, обращалась с юношей с прежней теплотой, не допуская, впрочем, чтобы ее чувства были превратно истолкованы.
Поначалу она чувствовала себя довольно неловко. Джошуа явился взъерошенный, и Сайен перебирала в голове ответы на все возможные вопросы о старшем брате. Однако Мэтт впрямую не упоминался, и, пока шел фильм, настроение у нее поднялось. Они оба были почитателями научной фантастики, а картина оказалась нашпигованной потрясающими эффектами, сюжет был острый, а диалоги такие остроумные, что они оба покатывались со смеху. Потом зашли в пиццерию и продолжали хихикать там, как пара ребятишек. Казалось, отношения снова стали нормальными.
Вероятно, то, что вчера она приняла за ревность во взгляде Джошуа, было не более чем обеспокоенность, думала Сайен, целуя его в щеку на прощание и легко взбегая по ступенькам к своей двери. В конце концов, Джошуа познакомился с ней первым и мог подумать, что их дружбе угрожает появление на сцене брата. Мэтт, сама дисциплина и авторитет, будучи намного старше и увереннее в себе, так преуспевший, должен был казаться молодому человеку колоссальной фигурой, которую нельзя было не идеализировать, но против которой нельзя было и не восставать.
На самом деле Сайен подозревала, что если кого-то и ревновали, то не ее, а Мэтта. Она начала подмечать черточки в речи и манерах Джошуа, которые раньше представлялись его индивидуальностью, а теперь оказались копиями манеры Мэтта шутить, растягивать слова и отпускать остроумные замечания.
Джошуа так хотел походить на своего искушенного, уверенного в себе брата, не сознавая, что через тринадцать лет жизненного опыта не перекинешь мостик, копируя внешние признаки. Нужно пережить потери и трагедии, чтобы обрести мудрость, самому выиграть немало боев, чтобы приобрести настоящую уверенность в себе. Когда-нибудь он вырастет в мужчину того сорта, каким она восхищалась, — они с Мэттом вылеплены из одного теста, — но до тех пор он был только тем, кем мог быть: юным мальчиком, с восхищением следящим, как его идол улетает к невообразимым горизонтам.
Сайен хотелось поделиться своими соображениями с Джейн, но подруга уже спала, и ей оставалось только пройтись по притихшей квартире и выключить свет. И всюду, куда она ни заходила — на аккуратно прибранную кухню, в уютную гостиную, даже в собственную спальню, — всюду ей чудились признаки присутствия Мэтта. Он был из тех, кто остается, уходя.
Она лукаво улыбнулась, вспомнив предположение Джейн о бурном романе с Мэтью. Как будто роман с этим человеком мог быть каким-то другим! Громы и молнии, да временами черные смерчи. Вот только кто бы ей сказал, где во всем этом безобразии находится пресловутое «око» тайфуна? Куда можно укрыться, чтобы дать временный покой помятым бокам и привести в порядок потрепанные перышки?
Пусть ее жизнь не может быть построена на одном лишь покое — она уже смирилась с мыслью, что все стоящее требует риска, — все равно ей нужен спокойный оазис, чтобы поразмыслить и зализать раны. Не желает она подниматься на недосягаемые высоты с одной лишь целью — разбиться. Она хочет медленного и грациозного классического вальса, когда партнеры согласно двигаются под дивную мелодию.
Опасная штука — самопознание. Пока не знала широты и глубины своих желаний, и в самом деле собиралась беспечно продолжать интроспективную игру в Отшельницу. Теперь же глазам открылись блестящие возможности, и так они были призрачно красивы, что ничего, кроме боли, она не ощущала.
Вопреки своему обыкновению, на следующее утро она проспала и встала около одиннадцати, с заспанными глазами, очень недовольная собой. Впрочем, к назначенному сроку она успела покончить со всеми домашними делами и собраться и теперь клевала носом на заднем сиденье, временами выныривая из дремы, чтобы послушать, о чем беседуют те трое. В Чикаго они попали в самый час пик и потратили сорок пять минут на городских развязках, так что было уже шесть вечера, когда наконец добрались до автостоянки шикарного квартала близ модного Лейкшор-Драйв.
Выгрузив багаж, все принялись в восхищении осматриваться. Справа разворачивалась панорама озера Мичиган — темная ажурная ткань с серебряными блестками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49