– Договорились. – Джек сжал ее руку в своей и слегка потянул, заставив Эйприл чуть придвинуться к себе. Затем, не сводя глаз с руки, повернул ее ладонью вверх, медленно наклонил голову и поцеловал узкую нежную ладонь.
Подняв голову, он встретился с Эйприл взглядом. Несколько минут – или целую вечность – мужчина и женщина глядели друг другу в глаза. Только стук их сердец нарушал гулкую тишину.
Мало-помалу рука Эйприл выскользнула из его руки. Она поднялась и на дрожащих ногах повернулась к дверям.
Однако залитая солнцем лужайка больше не манила ее. Теперь в буйной зелени Эйприл чудилось что-то опасное. Мир за порогом был полон скрытых подводных камней, и только здесь, в объятиях Джека, Эйприл чувствовала себя в безопасности.
Вспомнив о словах сенатора Смитсона, Эйприл поняла, что опасения ее не столь необоснованны, как кажется. Кто знает, что ждет ее впереди? Может быть, новая боль, новые унижения?
Взявшись за дверную ручку, Эйприл обернулась. Джек стоял и смотрел на нее: радость и тревога смешались в его удивительных зеленых глазах.
Если она останется здесь, думала Эйприл, Джек защитит ее от боли и унижения. По крайней мере, попытается. Но кто сможет уберечь ее от иной боли – боли разбитого сердца?
Джек молча проводил Эйприл взглядом, затем одним глотком опрокинул в себя остаток пива и поднялся с кушетки. Итак, у Эйприл Морган какие-то проблемы с отцом. Настолько серьезные, что она застывает, как соляной столб, стоит кому-нибудь назвать ее любимым отцовским словечком.
Стоп! Точно так же она реагировала несколько дней назад на какие-то слова статора Смитсона. Что общего у сенатора с отцом Эйприл? Или с ее прошлым?
Джек присел к столу на плетеную ротанговую табуретку и, достав блокнот, начал заносить туда краткие, понятные лишь ему заметки – свои впечатления от Эйприл и сенатора и предположения о предмете их беседы.
На середине фразы Джек остановился, занеся карандаш над бумагой. «Чего ты хочешь? – спросил он себя. – Раскопать всю подноготную Эйприл Морган или защитить ее?»
Мысленно Джек давно уже начал составлять список неотложных дел. На второе место он поставил: «Разузнать, какие в гостинице средства связи», – ему хотелось побольше узнать о сенаторе Смитсоне.
Но на первом месте в списке стояло: «Снова встретиться с Эйприл, и как можно скорее». Она ушла всего десять минут назад, а он уже тосковал по ней.
– Не беспокойтесь, сеньор Джек все уладил.
Похоже, эта фраза превратилась в новый девиз гостиницы. За сегодняшнее утро Эйприл слышала ее уже раз пять.
– Что-то не так? – тревожно поинтересовался Антонио.
– Нет, все в порядке, – заверила Эйприл.
Антонио одарил ее белозубой улыбкой и растворился между столиками.
К чему волновать бедного метрдотеля? – подумала Эйприл. Конечно, он опрокинул на колени одной сварливой гостье целый стакан абрикосового компота, но ведь не нарочно же! И, уж конечно, Антонио не виноват в том, что улыбка одного из гостей – а именно Джека – моментально вернула разъяренной женщине мир и спокойствие духа.
«Должно быть, Антонио загляделся на ее декольте, – язвительно подумала Эйприл. – И возможно, тот же глубокий вырез побудил Джека прийти даме на помощь».
Разумеется, Эйприл нет никакого дела до того, чем Джек занимается и с кем. Просто как-то странно, что он вдруг взялся улаживать все мелкие недоразумения и скандалы, неизбежные в любой, даже самой лучшей гостинице. Он ведь, кажется, приехал сюда отдыхать?!
Эйприл понимала, что должна быть благодарна Джеку за помощь. Да что там – другая на ее месте просто прыгала бы от радости! Ведь Джек, взвалив на себя утомительную рутину мелких дел, освободил ей время и энергию для решения действительно важных вопросов. Например, сегодня она должна уговорить старейшин расположенного неподалеку индейского поселка, чтобы они разрешили членам племени наниматься в гостиницу подсобными рабочими…
Почему же, черт возьми, благодеяния Джека так ее раздражают? Эйприл несколько раз с силой сжала и разжала кулаки. Не помогло. По-прежнему хочется его поколотить. А ведь Эйприл никогда не одобряла насилия! Похоже, у нее что-то не в порядке с головой. Эйприл пробормотала себе под нос мексиканское ругательство и положила руки на стол ладонями вниз. Она хотела выглядеть спокойной и пить дальше свой чай, но боялась, что раздавит в руке хрупкую фарфоровую чашечку. «Уж самой-то себе не ври! – приказала она себе. – Признайся честно: ты чертовски зла на себя, потому что все эти дни мечтала о сильных руках Джека, о его широкой груди, а в самые темные ночные часы…»
Да, в самые темные ночные часы Эйприл сгорала от желания, воображая себе его поцелуи.
А Джек, похоже, решил поработать в гостинице внештатным психологом. Специалистом по разрешению конфликтов. Как, черт возьми, ему удается мгновенно успокаивать капризных богатых дамочек? Эйприл со стоном закрыла лицо руками. Она не хотела об этом думать.
Секунду спустя по коже у нее пробежал знакомый холодок, и Эйприл поняла, что уже не одна. Один бог знает, как ей удается безошибочно чувствовать его присутствие. За последние два дня это ощущение посещало ее не раз и не два – и каждый раз, подняв глаза, она видела Джека: он беседовал с гостями или что-то фотографировал. С ней заговорить он даже не пытался: в лучшем случае Эйприл получала улыбку и рассеянный кивок.
«Да какая разница! – с досадой сказала себе Эйприл. – Кто он тебе? Посторонний, малознакомый человек. Не все ли равно, хочет он с тобой разговаривать или нет?»
Эйприл подняла глаза. Да, и на этот раз она не ошиблась. Но сегодня Джек оказался гораздо ближе, чем обычно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45