— Кэти, — сказал он, и руки его упали вдоль тела. Он покачал головой. — Не таким я представлял свое возвращение.
— А я и вообще не представляла, что это произойдет.
— Мне следовало тебе написать.
— То, что следовало, ни черта не значит, Трэвис.
— Я ведь не хотел обидеть тебя, Кэти, — сказал он мягко.
Но он это сделал. Более чем кто бы то ни было другой, Трэвис Дин ранил ее чувства, отчаянно обидел ее. Она доверяла ему. Любила его. Ждала его, как последняя дура.
О Господи, его голос и сейчас обладал особой властью над ней. От его звука вдоль ее спины пробежали мурашки, как от нежной и легкой ласки. Она помнила теплые летние ночи, когда он сжимал ее в объятиях и они лежали на лугу, глядя на звезды. Она помнила прикосновение его рук, вкус его губ и тяжесть его тела.
Но она помнила и то, как узнала, что беременна, что осталась одна, и как долго и уже почти без надежды на его возвращение ждала его.
Она замерла, будто окаменев.
— Да, много времени прошло, Кэти.
— Слишком много, Трэвис.
Он покачал головой, потянулся к ней и привлек ее к себе прежде, чем она успела отпрянуть. Он прижал ее к груди, и она ощутила бешеное биение его сердца, в унисон с ее собственным.
— Четыре года или четыреста лет, Кэти, — прошептал Трэвис, склоняя голову к ней, — и все же эта магия сохранилась между нами.
Их губы встретились, и его поцелуй отнял у нее последние силы, ее колени ослабли и подогнулись. Четыре года растаяли, растворились в горячем, жадном желании, поднимавшемся внутри ее тела, как волна, яростно обрушивающаяся на берег.
Потом Трэвис оторвался от ее губ, посмотрел ей в глаза и сказал:
— А теперь, Кэти, дорогая, почему бы тебе не рассказать мне о моих похоронах, о нашей свадьбе и о сыне? И не обязательно в таком порядке.
Глава 4
Его сын. Даже это слово, произнесенное вслух, вызывало у него головокружение.
У него был сын, а он пропустил все то время, пока живот Кэти округлялся, пока младенец рос в ее чреве. Он мог бы держать на руках этого крохотного малыша с красным личиком и слышать его первый крик и дыхание.
Глаза его обожгли слезы, и Трэвис с трудом перевел дух, стараясь успокоиться. Черт возьми! Ему было так жаль, что он был лишен этого счастья.
— Джейк родился через восемь месяцев после твоего отъезда.
Это известие потрясло Трэвиса. Значит, Кэти знала о будущем ребенке до его отъезда, но не проронила ни слова. А если бы она сказала?
Отменил бы он свое путешествие? Остался бы дома? «Нет, — честно признался он себе. — Скорее всего нет. Но уж по крайней мере я бы рвался домой и не оставался бы вдали от дома ни одного лишнего дня. И уж, вероятно, не стал бы заходить в городской салун, изменивший для меня все».
— Почему ты не сказала мне, что ждешь ребенка?
Кэти фыркнула и отпрянула от него, обжигая его взглядом.
— Хочешь во всем обвинить меня?
Трэвис провел рукой по волосам, потом покачал головой:
— Конечно, нет. — Он слишком хорошо знал, кого винить во всем случившемся. — Но ведь ты могла мне сказать.
— Тогда я еще не была уверена.
Она стояла выпрямившись, как стрела.
Ему так хотелось дотронуться до нее, сделать то, о чем он мечтал много бессонных пустых ночей. Ему хотелось заключить ее в объятия, зарыться лицом в ее шею, хотелось, чтобы потерянные четыре года, которые прошли без нее, пропали, исчезли, испарились.
— Где, черт возьми, тебя носило? Где ты был? — пробормотала она.
— Где я был? — переспросил он тихо, вспоминая о влажных объятиях черных трюмов бесчисленных кораблей. Где он только не побывал! На тропических островах и в холодных городах, в странном чужом и притягательном мире Востока. Его не было здесь так долго, что он едва ли знал, с чего начать рассказ и как объяснить Кэти свое исчезновение.
Прежде чем он попытался это сделать, она покачала головой:
— Не важно. Теперь это не имеет значения, Трэвис.
— Ты права. — Он подошел к ней ближе и остановился у нее за спиной. — Значение имеет только то, что я вернулся, что я здесь. И я остаюсь.
— Нет, — ответила Кэти, оборачиваясь, чтобы видеть его лицо, и он заметил решительный блеск в ее зеленых глазах, и блеск этот был предупреждением. — Имеет значение то, что я похоронила тебя и переехала сюда.
— Но я не умер, — напомнил ей Трэвис, снова вспомнив о своем могильном камне.
— Для меня умер.
— Хочу спросить из чистого любопытства, — проговорил Трэвис напряженным тоном, — от чего я умер?
— Это был несчастный случай, — ответила ему Кэти самым нежным голосом, столь несовместимым с яростным блеском в глазах. — Произошло ужасное несчастье на лесопилке возле Сан-Франциско. Кстати, ты ужасно страдал.
— На лесопилке? — Трэвис вздрогнул, потому что его живое воображение немедленно заработало, нарисовав ему дюжину страшных картин. Прищурив глаза, он с минуту смотрел на нее. — А сколько времени ты ждала меня, прежде чем решила убить?
Улыбка сползла с ее лица, как соскальзывают капли дождя с оперения утки.
— Три месяца, — ответила она резко. — Сначала я говорила всем, что ты задерживаешься. Потом — что ты делаешь все возможное, чтобы поскорее попасть домой…
Ее голос слегка дрогнул, и Трэвис ощутил острую боль в сердце.
— Но когда прошло три месяца, а от тебя все не было ни одной весточки, я сделала выбор.
— Я написал бы, если бы мог.
— Я сказала тебе, что мне это неинтересно.
И Кэти повернула к дому. Она шла быстрым широким шагом, и подол ее платья приподнимался при каждом движении.
Трэвис отставал от нее всего на шаг или на два.
— Эй! — окликнул он ее. — Ты оставишь мальчонку одного в амбаре?
Кэти резко остановилась и бросила на него взгляд через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18