Хоуп не хотела этого, но не могла справиться с собой. Заранее заготовленные слова «у меня счастливый брак» испарились из ее памяти; она отдалась опьяняющему ощущению близости самого сексуального мужчины, которого ей доводилось видеть. Кристи обхватил ее талию и прижал к себе. Это не имело ничего общего с поцелуем в машине. Тогда они были ограничены пространством, но здесь, в дальнем углу автостоянки, наполовину скрытом высо­кой живой изгородью, ограничений не было. Кристи прижимал трепещущую Хоуп к своем твердому жилистому телу, и она пыл­ко отвечала ему, обхватив руками его шею, погрузив пальцы в мягкие кудри. Она притягивала его к себе так жадно, словно была умирающим от нехватки кислорода аквалангистом, а он – запас­ным резервуаром с дыхательной смесью.
Поцелуй казался бесконечным. Умелые губы Кристи застави­ли Хоуп забыть обо всем на свете. Каждый дюйм ее тела изнывал и тянулся к нему, как цветок тянется к солнцу. Его руки спусти­лись ниже, обхватили ее ягодицы, и когда Кристи привлек ее к себе, у Хоуп вырвался стон. Все ее тело покалывали тысячи кро­шечных иголок. Она хотела, чтобы Кристи прижал ее к стене, со­рвал одежду и начал умолять сказать «да». Да, да…
– Да! – прошептала Хоуп, когда губы Кристи коснулись ее шеи и потянулись к вырезу злополучной блузки.
– Да? – гортанно переспросил он. – Ты уверена?
– Да. Я знаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поде­лать… – пролепетала Хоуп.
– В этом нет ничего плохого.
Опытные пальцы Кристи быстро расстегнули пуговицы, про­никли под блузку и коснулись обнаженной груди. Хоуп застонала от желания, когда он начал ласкать ее сосок. Она готова была взорваться от желания, сила которого ошеломила ее самое. Каж­дая клеточка ее тела стремилась к нему, изнемогала от страсти…
Резкий звонок мобильника заставил обоих вздрогнуть.
– Черт возьми! – Кристи тут же отпустил Хоуп и достал теле­фон из внутреннего кармана пиджака.
– Кристи Де Лейси. Мистер Уилсон? Конечно, мы вас не забы­ли, – невозмутимо сказал он, тут же вернув себе прежний имидж.
Хоуп застыла на месте с открытым ртом и расстегнутой блуз­кой. Похоже, Кристи умел включаться с пол-оборота. Никто не сказал бы, что этот человек секундой раньше готов был овладеть женщиной.
Радость от того, что желанна, тут же исчезла. Жестокая правда заключалась в том, что ради служебного долга Кристи готов был бросить ее в любую минуту. А она, как последняя сучка, забыла о своем долге перед мужем. Господи, что они делают? Что она дела­ет? Пришедшая в ужас Хоуп застегнула блузку, подняла с земли пальто, которое уронила в угаре страсти, и побежала к машине. «И ты еще смеешь говорить о любви к мужу? – гневно говорила она себе самой. – Лживая, подлая сука! Грязная тварь!»
Хоуп нажала на газ, боясь, что Кристи погонится следом и по­требует продолжения. Но Де Лейси поблизости не было. Навер­няка он уже пришел в себя, снова начал играть роль образцового управляющего отелем и забыл-о страстной сцене с глупой и раз­вратной временной сотрудницей бухгалтерии. Тем не менее те­перь Кристи сможет смотреть на Мэтта сверху вниз и самодо­вольно думать: «Приятель, я спал с твоей женой». И все по ее ви­не… В этот миг Хоуп ненавидела себя, как никогда в жизни.
Вечером Хоуп позвонила сестре. Ей хотелось кому-то расска­зать о случившемся, зарубиться чьей-то поддержкой, услышать, что ничего страшного не произошло, а следовательно, стыдиться ей нечего.
Однако, когда Сэм сняла трубку, Хоуп поняла, что не сможет ничего ей сказать. Нет, Сэм не была ханжой, но Хоуп знала, что неверность – не чета другим грехам. Эта тема была запретной и обсуждению не подлежала. Люди, которые могли простить дру­гим что угодно, при мысли о супружеской измене испытывали шок. Хотя Сэм не слишком любила Мэтта, она была бы потрясе­на, узнав, что Хоуп может прийти в голову мысль наставить мужу рога. Хуже того, она могла окончательно разочароваться в сестре. Поэтому Хоуп ничего не сказала, и они десять минут болтали о всяких пустяках.
Положив трубку, Хоуп грустно уставилась в окно. Дети весело лепили пирожки из глины и были по уши в грязи. Они были счас­тливы, а она несчастна, но винить в этом ей следовало только самое себя. Выход был один: бросить работу. Если она еще раз уви­дится с Кристи, то умрет от стыда. Но как она будет смотреть в глаза Мэтту?
19
– Куда пойдем обедать? – спросил Морган, когда они вышли из кино на Лестер-сквер.
Сэм пожала плечами:
– Все равно. У меня только одно условие: каждый будет пла­тить сам за себя.
Их встречу нельзя было назвать свиданием, поэтому следовало с самого начала поставить точки над 1. Морган позвонил накану­не, сказал, что мечтает посмотреть новый фильм Тома Хэнкса, и спросил, не хочет ли она составить ему компанию. Судя по его непринужденному тону, ни о каких чувствах речь не шла. Просто друзья решили вместе сходить в кино. Это означало, что счета им должны подавать отдельно.
– Как хотите, – ответил Морган. – Но я перед вами в долгу за вечеринку.
Они остановились у симпатичного, тускло освещенного ита­льянского ресторана, сулившего множество блюд «как у мамы».
– Ясно, что здесь никогда не пробовали стряпню моей мате­ри, – пошутил Морган, когда они вошли в зал. – Она была очень талантливой женщиной, но кулинарка из нее была никудышная. Все блюда готовил отец. А мать не могла даже чайник вскипятить.
Сэм удивилась:
– До сих пор вы никогда не рассказывали о себе.
– Добрый вечер! – выдохнула совсем непохожая на итальян­ку белокурая официантка и ослепительно улыбнулась Морга­ну. – Столик на двоих? Нет проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154