– Нет, он просто знал, что я в отчаянии, и пришел с прогулки, хромая. Так что это была жертва с его стороны.«Господи, он даже в такой момент способен шутить!» – мелькнуло в голове Лиони.– Ни разу еще не встречал человека, способного на столь скоропалительные выводы, – заметил Дуг.– Что правда, то правда, – поддержала его Луиза.У Лиони аж дух захватило от такой несправедливости.– Ты была уверена, что у немецкой овчарки сломана нога, хотя ничего подобного рентген не показал, – добавила Луиза.– Это не скоропалительный вывод, а опасение худшего, чтобы сразу принять правильное решение. Я просто предпочитаю перестраховаться, – заявила Лиони.– Ну, вот ты и перестраховалась, когда увидела меня с Кайтлин, – мягко сказал Дуг. – Я не смог отвезти тебя в аэропорт, поскольку вынужден был утешать ее. Она хотела вернуться ко мне и начать все сначала, а я сказал, что об этом не может быть и речи. Потому что я влюблен в другую женщину.Лиони почувствовала, как по щекам текут слезы. Дуг протянул руку и привлек ее к себе.– Я тебя люблю. Если уж пришлось признаваться при свидетелях, пожалуйста, я готов. Может, это даже к лучшему: иначе ты ведь и не поверишь. – Он повысил голос: – Я, Дуг Манделл, безумно влюблен в Лиони Делани, мать троих детей, большую и ласковую женщину, любительницу скоропалительных выводов!Все принялись аплодировать, а животные, которые не находились под наркозом, залаяли, замяукали и захлопали крыльями.– Правда? – тихо спросила Лиони, прислоняясь к нему. – Правда. Я всю неделю пытался поговорить с тобой, и если бы не Эбби, я бы так ничего и не сказал, потому что думал бы, что ты влюблена в этого негодяя Хью.– Эбби?– У нас с ней заговор. Если бы Джаспер так кстати не повредил себе лапу, я бы приехал вечером и утащил тебя на несколько дней в какое-нибудь романтическое место. А Эбби обещала присмотреть за моими собаками. Я решил, что надо действовать силой, раз ты отказываешься даже говорить со мной.– Убью Эбби, маленькая негодяйка, – возмутилась Лиони. – Могла бы мне сказать.– Какой же тогда смысл в заговоре? – усмехнулся Дуг. – Так ты поедешь со мной?Лиони соскребла пятно краски с его рубашки и потрепала за бороду.– Да, и с удовольствием. Медсестры даже вздохнули от зависти.– Мы не должны их разочаровывать, – заметил Дуг с лукавой искоркой в глазах. – По-моему, нашей аудитории не хватает поцелуя под занавес.И он поцеловал ее так страстно, что Лиони пришлось уцепиться за шкаф с медикаментами, чтобы не упасть. 28 Эмма слушала шестичасовые новости по установленному в кухне радио и одновременно резала горячую куриную грудку на маленькие кусочки. Затем положила на тарелку большую ложку картофельного пюре. У нее была приготовлена подливка для отца, но она знала, что предлагать ее матери будет ошибкой. Совершенно непостижимым образом Анна-Мари приходила в неистовство во время еды только в тех случаях, когда ей предлагалось что-то, от чего могли остаться пятна. Если еда была бесцветной, она послушно ела пластмассовой вилкой или позволяла себя кормить. Но когда Эмма как-то дала ей томатный соус, она швырнула свою вилку через всю комнату и так забрызгала стены и мебель, что они стали напоминать предметы искусства в стиле мо – дерн. Эмма часто думала, что кормить мать – все равно, что кормить ребенка, только очень большого размера и порой на удивление сильного.– Мам! – позвала она, ставя тарелку на кухонный стол рядом с чашкой чуть теплого чая. – Мам, ужин готов!Мать не появилась, и Эмма оправилась ее искать. Нашла она ее в столовой, где Анна-Мари энергично пыталась открыть дверь на патио. Это с некоторых пор стало ее любимым занятием после бессмысленной беготни по дому. Выбраться она не могла по той простой причине, что все двери были теперь Надежно заперты. Три месяца назад она исчезла ночью, но, к счастью, была обнаружена соседями в своем палисаднике. Она беспомощно стояла перед их домом и плакала. С той поры Эмма настояла, чтобы все двери и окна всегда были заперты.К счастью, сегодня Анна-Мари пребывала в спокойном состоянии и даже ласково похлопала Эмму по руке, когда та привела ее на кухню. Эмма положила сахар в чай и села рядом, чтобы помочь матери, если понадобится. Анна-Мари с жадностью набросилась на еду, ее когда-то прелестное личико было лишено всякого выражения. Теперь так бывало почти всегда, за исключением тех моментов, когда она вдруг чего-то пугалась. Страх остался одним из немногих доступных ей чувств.Наблюдая, как мать сдается перед наступлением ужасной болезни, Эмма пришла к выводу, что мозг – это все. Когда его медленно съедает безжалостная хворь, лицо становится просто частью тела и напоминает пустой холст. Мать уже почти перестала разговаривать, за исключением тех моментов, когда она злилась и что-то бормотала, или швырялась вещами и звала Джимми. Эмма боялась, что скоро мать вообще перестанет узнавать ее.– Она будет знать, что вы – важный для нее человек, но забудет, кто вы на самом деле, – пояснил специалист по болезни Альцгеймера три месяца назад, когда поставил свой страшный диагноз. – Вскоре ей понадобится круглосуточный присмотр опытной медсестры.Больше всех его слова потрясли Джимми. У него был такой вид, будто он собирается впервые в жизни заплакать. Мощные плечи опустились, он уже не напоминал огромного шумного Деда Мороза, превратившись в пустую оболочку когда-то сильного мужчины. Кирстен смотрела в окно с отсутствующим видом. Только Эмма беседовала с врачом, выясняя, что можно сделать сейчас, чем поддержать, если есть такие лекарства, и какие больницы он порекомендует. Вскоре все остальные вышли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155