Евгения так задумалась, что вздрагивает от телефонного звонка.
— Жень, я почти уволилась! — радостно сообщает Надя. — Завтра могла бы выйти на работу, но договорилась с Валентином, что доживем врозь до понедельника. Согласись, у невесты столько дел!
— У чьей невесты?
— Вопрос справедливый. Докладываю: Вовик не поверил своим ушам, когда услышал новость о втором претенденте. Разнылся, что я совершаю ошибку, что ему некуда идти… А второй развелся с женой. Представляешь? За один день! Это стоило ему сто баксов и миллион нервных клеток всем остальным. Теперь он договорился в загсе насчет регистрации. На пятницу, в четверг у них выходной. Здесь люди оказались поскромнее, удовлетворились суммой в пятьдесят зеленых.
— Второй — это Эдик? — напрямую спрашивает Евгения.
— Он. А как ты догадалась?
— Наша главбухша билась в истерике — Эдик с женой развелся.
— Она подруга жены?
— Она подруга Эдика, но он ей говорил, что с женой никогда не разведется.
— Скажи, что я ее увольняю.
— Вот ты сама и скажи!
— Намекаешь, что мы все трое станем тереться бок о бок в одном дружном коллективе?
— Именно.
Надя некоторое время молчит. Размышляет.
— Тогда Эдику придется перейти на другую работу.
— Ты уверена? Может, лучше иметь его перед глазами?
— Предлагаешь мне пойти на роль жандарма? Держать мужика под колпаком, да еще такого бешеного, — артель «Напрасный труд»! Лучше обратиться к народной мудрости. Помнишь, что говорил Фигаро у Бомарше? Чтобы отвратить графа от нашей собственности, надо внушить ему, что на его собственность тоже покушаются. Или что-то в этом роде… В общем, заставить Эдика бояться, что меня могут увести.
— Надька! Ты хоть понимаешь, на что идешь?
— Я создаю себе трудности, чтобы потом их преодолевать!
— Смейся, смейся, как бы плакать потом не пришлось!
— Не каркайте, Лопухина! В конце концов, что я теряю, кроме своих цепей? Еще мама не знает! Еще тут будет море крови и куча зубов!
— Вы собираетесь жить с ней?
— Мы собираемся снимать квартиру. А мама так долго распространялась, что хочет пожить одна, без нас! Без суеты и беспорядка, которые вносит в ее жизнь наше присутствие. Мы поможем человеку осуществить ее мечты… А тут еще Вовик! Он говорит, что настроен весьма решительно. Правда, я думаю: против Эдика ему не устоять!
— Не станут же они за тебя драться?
— Кто знает… Словом, данный отрезок моей жизни можно определить как хождение по лезвию бритвы.
На обед Евгения идет одна — никто ее сегодня не приглашает. Впрочем, стоит ей отойти от здания фирмы метров на сто, как ее догоняет начальник охраны:
— Здравствуйте, Евгения Андреевна! Если ваш путь лежит в кафе, то позвольте вас сопроводить.
— Сопровождайте, — милостиво разрешает Евгения. Он подстраивается к ее шагу.
— Вы на меня сердитесь?
— А есть за что?
— Есть, — честно признается он и смотрит на нее сверху вниз; она отмечает невольно, что его лицо вовсе не лишено приятности — темно-голубые глаза, нос с горбинкой. На первый взгляд великоват, но придает его лицу больше мужественности, чем некрасивости. Раздвоенный, четко вылепленный подбородок.
— Вы меня обманули? Выяснилось, что я вовсе не женщина вашей мечты?
— Смеетесь? Поделом! Да, и это тоже.
— Как? Есть еще что-нибудь? Он кивает.
— Немедленно колитесь! Что вы против меня замышляли? Они заходят в кафе, и Эдуард подводит ее к отдельному столику. Ирина и Лада уже здесь и, кажется, не верят своим глазам. Неужели все-таки она?
— Не возражаете, я распоряжусь? — спрашивает он и, получив согласие, сам идет к официантам и что-то заказывает.
Евгения делает вид, что не замечает женщин. Пусть умирают от любопытства! Удрали в кафе без нее! Главбух обиделась? Так ей и надо! Когда Эдуард Тихонович возвращается к столику, она ему напоказ улыбается.
— Учтите, я не забыла. Разговор продолжим с того самого места: со злодеяния против референта фирмы.
Он оглушительно хохочет.
— Обычная мужская подлянка! Я на вас с Петькой поспорил. Мол, все равно уговорю!
— И кто еще при этом присутствовал?
— Валентин.
Она чуть не падает со стула.
— Имеете в виду президента фирмы?
— А то кого ж еще?
Тут Евгения не выдерживает и произносит сакраментальную женскую фразу:
— Какие же вы все козлы!
Чем вызывает у него новый приступ хохота.
Наверное, порядочная женщина должна на это обидеться. А она лишь снисходительно усмехается про себя. Почему она не чувствует обиды? А только спрашивает:
— На что спорили-то?
— На ящик водки.
Видите, Евгения Андреевна, не какой-нибудь там «Анапы». Водки! В ящике двадцать бутылок, а это не меньше четырехсот рублей.
— Срок оговорили?
— Оговорили. Месяц.
— Значит, за этот срок вы должны были меня охмурить? Ну что ж, скажите им, что вы своего добились, а я подтвержу!
Он пугается:
— Пожалуйста, Женя, не надо! У Петра такой язык! Мне и прежних грехов хватит, до конца жизни не отмолю. Отдам я им этот ящик! Пусть обопьются.
— Как, вы отказываетесь меня соблазнять? — прикидывается возмущенной Евгения. — В тот момент, когда я уже согласна?
— Не будем играть в прятки. Я знаю, что Надя — ваша подруга. И уже понял, что она простит мне все, кроме такой шутки по отношению к вам. Не будем ссориться, ладно? Я все осознал.
То-то же, знай наших! Евгения притворно вздыхает:
— Пользуетесь вы моей добротой. Я согласна! — Она ударяет ладонью о его ладонь. — Пусть это будет нашей маленькой тайной.
— Тогда я вас сегодня угощаю! И прошу не спорить. Собственно, она и не собиралась спорить. Кажется, она даже привыкла, что мужчины за нее платят.
— Вы как-то враз так изменились, — качает головой Евгения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107