Слава тоже расстроен, но, согласись, отец есть отец!
Боже, что она говорит! Нина беспокоится обо всех, кроме собственного мужа. Только теперь понимает Евгения, какую тяжесть носил на сердце все время Толян. Конечно, надо жалеть ближних: делиться с ними последним куском хлеба, последней рубашкой… но не жизнью!
Те, с кем ею делятся, чаще всего не понимают бесценности такого подарка. В их представлении время, отпущенное человеку, бесконечно, а потому чего стоят потраченные на них месяцы, годы? Разве переведешь их на рубли или караты?
Не любит Толяна его жена! Получив от него однажды в дар жизнь, она приняла это как должное. Была хорошей матерью, хозяйкой, что же еще? А о самом Толяне, выходит, не думала…
Ведь не чистые рубашки и вкусная еда — главное для человека!
Евгения осторожно заглядывает в комнату, где он стоит. Хотя с равным успехом она могла бы и топать, как слон. Аристов спит тяжелым, омутным сном и стонет во сне. К сожалению, облегчить сейчас его кошмары она не может. Жена предупредила: будить нельзя. Ей виднее. Она успокоилась, поручив Толяна заботам Евгении. Будто заблудившегося щенка ей препоручила: присмотри за ним!
Между тем, пока суд да дело, натикало уже восемь часов. Евгения вспоминает, что не ужинала. Она ставит чайник, делает себе бутерброд. В жизни одинокой женщины — как все же не любит она это словосочетание! — есть и свои плюсы. Например, можно почти не готовить: заварила кипятком пакетик супа «Галина Бланка», поджарила яичницу — вот и вся стряпня!
В ожидании, пока закипит чайник, она приваливается к стене. Кухню Евгения оклеивала сама. И плитки бумажные под мрамор сама изготавливала. Узор получился нежно-зеленый, стены и потолок в одном цвете, напоминает малахитовую шкатулку. Что ли, Евгения не дизайнер? Оригинально.
Ее подруга Надя с ходу погрузилась во всевозможные споры-претензии, постоянно ходит в суды и частенько утаскивает с собой президента. Первое время он пытался от нее отбиться, но когда Надежда выиграла для фирмы два спорных дела — вернула «Евростройсервису» девяносто тысяч рублей, Валентин Дмитриевич уверовал в особые способности юриста и с тех пор ходит с ней беспрекословно.
— Не бог весть какая сумма, — подчеркнуто равнодушно хмыкает довольная Надя, — но тоже на дороге не валяется!
Президент доволен куда больше самого юриста — оба дела он считал безнадежными!
Зато Эдуарду Тихоновичу пришлось уйти на работу в другую фирму — тут Надя не согласилась ни на какие компромиссы: или она, или работа в «Евростройсервисе». По странному совпадению, он устроился туда, где работает Маша Зубенко. И теперь прославляет всюду свою умницу жену. Если бы она не настояла… Эдуард работает телохранителем у одного американца и получает в месяц две тысячи долларов. Может, у них, на проклятом Западе, это и не много, но молодые супруги смогут решить теперь кое-какие свои проблемы. Тем более что от обещания помочь им построить коттедж Валентин Дмитриевич не отказывается. Смеется, что новый юрист, которого он выменял на начальника охраны, фирме гораздо выгоднее…
А еще на Евгению накатывают воспоминания о том, чего вспоминать не хочется.
Похороны Юлии. С утра светило солнце, а потом вдруг пошел дождь. Зонтов ни у кого не было. Хорошо хоть в автобусе-катафалке нашелся большой кусок полиэтиленовой пленки. Под ним и укрылся кто мог.
Из-за дождя процедура прощания оказалась скомканной, а земля у могилы, которую горстями полагалось бросать на гроб, под обильным дождем превратилась в грязь. Евгении казалось, что Серебристую Рыбку забрасывают грязью даже после смерти.
Небольшой бульдозер ездил туда-сюда и сталкивал в могилу такие огромные куски земли, что, наверное, в конце концов повредил крышку гроба. Такое закапывание выглядело святотатством, как и вся церемония.
Все происходящее оказало на Евгению такое гнетущее впечатление, что она без возражений позволила Виталию посадить себя в машину и увезти. По его словам, она была на грани обморока и цветом лица напоминала покойницу.
Виталий отвез ее к себе домой. Дочь, как оказалось, была с университетом на сельхозработах, так что им никто не мешал.
Он отпаивал ее каким-то особым импортным чаем с травами. Заставил выпить таблетку аспирина от простуды. Словом, носился как с малым ребенком, но как Евгения к себе ни прислушивалась, ее сердце по-прежнему молчало и на его ласку откликаться не хотело.
— Прости, — сказала Евгения, — сердцу не прикажешь.
Конечно, это было несправедливо. Пробудись в ней ответное чувство, и сразу два человека были бы счастливы. Увы!
Еще была неожиданная встреча с Виктором. Она не относилась к разряду неприятных, так что отрицательные эмоции Евгении на этом кончались…
А выглядел Виктор не в пример тише обычного. Печальный какой-то.
— Гнусные вы с Машкой бабы! — покачал головой он. И как узнал, что они подруги? — Никакой благодарности к другу и учителю: получили свое и исчезли! Сглазили вы меня, ведьмы! Испортили! До вас ведь ни о чем таком не задумывался, а теперь хожу — от мыслей голова трещит! И главное, менять баб вдруг надоело. Раньше чуть ли не коллекционировал, а тут захотелось постоянства. Самое смешное, найти по сердцу не могу. Все дуры какие-то попадаются: ни посидеть, ни поговорить! Одно на уме…
Евгения посмеялась: уж если Виктор стал задумываться, не иначе где-то последний мамонт сдох! А вот жалеть его не захотела: обойдется!
Чайник свистит во всю ивановскую, и она наконец спохватывается, выключает газ.
Еще об одном событии она вспоминает — о звонке Аркадия. Бывший муж принял решение — делить имущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107