— Я и подумать не могла, что ты — такая! Я считала тебя порядочной женщиной!
Ее слова будто капли расплавленного свинца падают на душу Евгении, нестерпимо жгут ее. Ей бы уйти — так ли уж виновата она, напоенная самой Светланой до бесчувствия, но ее словно пригвоздили к полу.
— Зачем ты его не удержала? — шепчет она непослушными губами. — Я же ничего не соображала!
Но Светлана ее не слышит. Никогда не поймет и не простит!
— Мы собирались пожениться! Ты знаешь, как он меня любил? Он целовал меня с ног до головы…
«И меня тоже!» — думает Евгения. Она вдруг перестает слышать Светлану и тупо смотрит, как гневно шевелятся ее губы.
— А сегодня утром он пришел и сказал, что между нами все кончено! — опять слышит она.
— Прости, если сможешь, — бормочет Евгения, поворачивается и бредет в отдел.
Она смотрит на кульман, но чертежа, на нем приколотого, не видит. Душа ее отравлена. Отрава — презрение к себе, падшей женщине, — разрушает ее изнутри.
И в это время появляется Надя — ее добрый ангел, подруга, спасительница.
— Что с тобой? — пугается она лица Евгении и трясет ее за плечи, будто можно вытрясти то, что проникло так глубоко внутрь.
— В чем дело? — интересуется кто-то рядом с ними.
— …Петрович, — слышит Евгения издалека голос Нади, — Кира Дмитриевна ушла в администрацию… Мы зайдем ненадолго в ее кабинет… Лопухиной плохо…
— Может, отвести ее в медпункт? — предлагает главный специалист.
— Пока не надо, думаю, обойдется!
Руки подруги обхватывают ее за плечи и ведут. Она повинуется и успевает поймать сочувственный взгляд архитектора.
Надя сажает ее в кресло, говорит: «Минуточку!» — и опять убегает. Через некоторое время она сует в руки Евгении горячую чашку.
— Что это?
— Бульон!
— Не хочу бульона!
— Пей, не капризничай!
Евгения пьет, и действительно внутри у нее все согревается, напряжение отпускает.
— Рассказывай, что случилось, — требует Надя.
— Я поступила непорядочно. Со Светланой.
— С пожарницей? Что же ты такого сделала, голубка сизокрылая? Что ты можешь сделать непорядочного? Прищемила ее лифтом?!
— Не смейся! Я переспала с ее женихом! Надя плюхается в кресло и начинает хохотать.
— С женихом! С каким — со сто двадцать пятым?!
— Ты не знаешь! Она его так любит!
— Знаешь, Галка своего мужа тоже любит, но Света на это наплевала!
— Он была с мужем Галки Быстровой?
— Конечно. Кобель еще тот!.. А насчет жениха — не надо убиваться. Во-первых, это еще не муж, а во-вторых, возможно, он себя женихом вовсе не считает… Нет, Галка должна тебе коньяк поставить! Где же ты с ним познакомилась?
— Его Светка ко мне в гости привела.
— Поделом! «Не заводите вы, девчоночки, подруженьку-красавицу!» Недаром в песне поется… И он у тебя остался?
— Проводил Светлану домой и вернулся… Если бы я так сильно не напилась, ничего бы не случилось!
— Вот и хорошо, что напилась! Тебе давно нужно было расслабиться… Светка тебя оскорбляла?
— Сказала, что считала меня порядочной женщиной…
— Косой кривому глаз колет!.. А этот мужик тебя ничем не обидел?
— Что ты… Я думаю, он хороший человек.
— Вот видишь, значит, жениться на ней он вовсе не собирался! Все мы любим выдавать желаемое за действительное. Ты успокоилась?
— Успокоилась.
— Тогда иди работай! А то знаешь, сколько сейчас по России таких сачков, как ты? Половина населения!
Глава 3
— Сегодня я ночую у тебя! — говорит Надя. — Позвонила маме, Ваньку она из садика заберет.
Надя на пять лет моложе Евгении, а ведет себя так, будто намного старше ее.
— Наивная ты, слишком уж порядочная! — всегда раньше говорила она Евгении.
Теперь небось так не скажет! Да и беспокоит ее другое.
— Знаешь, Жека, такие затяжные самобичевания, по-моему, признак ограниченности.
— Что?!
— То, что слышала!.. Поубивалась, и будет! Своими вздохами ты действуешь на меня угнетающе. Тогда мне вообще надо пойти и повеситься в сарае!
— Почему именно в сарае?
— В приличной комнате я висеть недостойна.
— Надежда, перестань!
— Знаешь, как я с Вовкой познакомилась?
— Ты рассказывала: он пошел за тобой.
— Просто той Евгении, тихоне и суперпорядочной замужней женщине, рассказывать правду я не решилась.
— Считала меня ханжой?
— Не то чтобы ханжой, а скажу помягче — идеалисткой. Ты как-то даже выразилась, что если у женщины было несколько мужчин, ей трудно не стать развратной.
— Неужели я так говорила?
— Приблизительно… Действительно, Вовик пошел за мной. Ты его видела: летчик, майор, красавец! Что рост, что фигура… Как это все бывает обманчиво, и внешний мужественный вид не обязательно предполагает мужественного человека… Но это я к слову. В общем, погуляли мы возле дома, поцеловались. Благо, мама с Ванькой была на море, и это Вовик ненавязчиво вызнал первым делом.
Над тобой смеюсь, а сама наивнячка, — Надя ухмыляется, — ничего не заподозрила. Даже что он доехал со мной в лифте до четвертого этажа. Поцеловала его на прощание. Открыла ключом дверь… Нельзя нам, женщинам, расслабляться! Вовик сунул ногу в проем, меня в квартиру втолкнул и дверь захлопнул. Что было делать? Кричать? Я боролась как могла. Когда-то в университете я ведь самбо занималась. Насмешила его до слез. Оказывается, он был мастером спорта как раз по самбо. Словом, меня насиловали в собственной квартире! А потом на этом самом плече рыдал, что у него полтора года не было женщины, потому он не сдержался…
— Это оказалось правдой?
— Чужая душа — потемки. Скажу так: было похоже на правду. А началось с того, что его жена завела себе любовника и настолько обнаглела — он, видимо, дома тюфяк тюфяком! — что при нем однажды стала разговаривать со своим любовником по телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107