Он даже нарочно ехал рядом с одной из таких цистерн, чтобы прочитать все, что на ней написано.
— Сразу видно, что люди производят, — бормотал себе под нос директор и что-то черкал у себя в блокноте.
Никто не знал, что в юные годы директор, учась в тогда еще Политехническом институте, позднее ставшем Технологическим университетом, кропал стишки.
До сих пор, видимо, его потребность в рифме мирно дремала в душе человека практического и вот теперь давала себя знать. Никто бы из его рабочих не поверил, что директор, сидя в своем кабинете, работает не с бумагами коммерческого содержания, а пытается сочинять слоганы!
Как только художница появилась в дирекции по поводу работы, он сразу рассказал ей свою идею: цистерны должны привлекать внимание. Понадобится кому, можно и чью-нибудь рекламу на них разместить… Это уже была его собственная идея, которую он почти тут же претворил в жизнь. Позвонил директору винзавода, который в больших количествах закупал у него виноматериал, и предложил размещать на своих цистернах его рекламу.
— Ну и жук ты, Винокуров! — рассмеялся тот, но заплатить согласился.
По странному — или не странному! — совпадению фамилия Тониного директора была Винокуров. Может, из-за нее он и закончил факультет технологии виноделия?
— Что-то оклад вы мне даете маленький, под ваши-то генеральные планы, — заметила Тоня.
— Оклад временно невысокий, — согласился директор. — А там посмотрим…
Правда, «смотрел» он уже больше полугода, но Тоня так увлеклась своими скульптурами, что и забыла напомнить ему про увеличение зарплаты.
Экскурсия в Тонин парк деревянных скульптур быстро закончилась, даже при том, что подруги осмотрели бассейн, и Надя выразила свое восхищение:
— Круто!
Она взглянула на солнце — было четыре часа, и до вечера оставалось довольно много времени.
— Знаешь что, — решила Тоня, — давай я отвезу тебя на перевал.
— Зачем? — удивилась Надя.
— Посмотришь сверху на поселок и вообще осмотришься, куда тебя занесло.
— Скорее всего куда тебя занесло… Неужели Михаил отдал тебе «мерседес»?
— Нет, конечно, я же сказала: все оставила ему! Считаешь «мерседес» несущественной мелочью? И вообще отвыкай от барских замашек. Наша автомобильная промышленность тоже кое-что производит.
Она вывела из гаража свою «Ниву».
— А я и не знала, что мы джипы производим, — съехидничала Надя.
— Садись, американка несчастная! — фыркнула Тоня и открыла дверцу.
Глава третья
Эта ее шутка оказала странное действие: Надю будто ударили по лицу. Она вздрогнула и даже съежилась, жалобно улыбнувшись на удивленный взгляд подруги.
Тоня кивнула своим мыслям. Значит, Надя вышла из своих испытаний с куда большими потерями. Этот затравленный взгляд… Он вообще не вязался с характером Надежды. По крайней мере с тем характером, который Тоня знала. Как будто однажды она чему-то очень напугалась и с той поры так и пребывала в состоянии постоянной настороженности, чтобы при первом звуке опасности спрятаться под панцирь…
Да и Тоня, как нарочно, все время тычет в ее больное место. Хочет сказать, что не знала, будто больное?
Вроде раньше считалась чутким человеком, а сегодня уже второй раз когти в свежую рану запускает. По крайней мере явно делает подруге больно, хотя назвать ее американкой — что тут такого? Жена американца. А как еще называть ее?
Однако свою поездку — недалеко, всего три километра пути, — Тоня задумала недаром. Есть такие природные феномены, которые лечат одним своим видом. Вот и получается, что хочет она смягчить свою черствость. Потому что должна подруге сочувствовать, ведь и сама на том же обожглась. Вынуждена была враз изменить свою жизнь не потому, что очень хотела перемен, а потому, что к переменам ее вынудили обстоятельства.
Тоня ничего не говорила, пока машина поднималась на перевал, и не пыталась разрядить возникшее в салоне напряжение, а просто остановила свою «Нивушку» на небольшом участке дороги, на которую давний оползень обрушил когда-то огромный кусок скалы.
Дорогу от камней очистили, и образовалась довольно обширная площадка, на которой теперь шоферы-дальнобойщики порой отдыхают. От нее вниз уже появилась тропинка — там из скалы пробил себе дорогу родничок.
Его любовно обложили камнем. Для тех, у кого не было с собой кружки, здесь же имелась дежурная, цепью к скале не прикованная и даже странно, что так долго сохранившаяся.
Но повела Тоня подругу не к ручейку, а совсем в другую сторону, на край дороги, к казавшемуся хрупким ограждению.
— Смотри!
И даже рукой провела вокруг, словно в дар отдавала.
— О Господи!
У Нади невольно вырвался восторженный крик.
Вокруг, насколько хватало глаз, высились горы, а круто вниз обрывалась такая глубокая пропасть, что казалось, ей нет конца. Горы еще не обзавелись зеленым покровом, и потому те, что подальше, казались отчего-то фиолетовыми, а на тех, что поближе, картину все-таки разрежали зеленые сосны. Без них бы пейзаж вокруг показался декорацией к триллеру.
Зато горы, встающие далеко на горизонте, гордо несли свои белые шапки с вечными снегами. И казалось, что там, на их вершинах, живут ангелы, взирающие сверху на этот изломанный, непостоянный мир, в котором нет абсолютной гармонии, а есть места для взлетов и падений и где даже небо не устроено для того, чтобы можно было парить в нем вечно.
Нигде не замечалось никакого движения, точно молодые женщины были одни в этом диком, далеком от цивилизации мире.
Небо синело над ними не так высоко, как на равнине. И было почти доступно для желающих взлететь. Дело оставалось за малым — у женщин не было крыльев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12