Лилька засмеялась и успокоилась. – Мама, как нам сказал Николай Георгиевич, ставки будут высокими. От них зависит гонорар бедных девушек-тренеров. – Евгения с нарочитой покорностью опустила глаза.
– Договорились, – Ирина Андреевна легонько шлепнула дочь по руке. – Сейчас я схожу в лабораторию и принесу.
– А мы – одеваемся и едем.
…Общество, в которое попали Евгения и Лилька, оказалось чужим и странным для обеих. Как и все, что происходило в этом развлекательном центре. Одно дело – оставаться наедине с мадагаскарцами. Совсем другое – выйти в зал, в котором энергия азарта настолько сильна, что кажется, ты сама сейчас куда-то побежишь или начнешь кричать не своим голосом и тыкать пальцем, повторяя движения «дирижера», который подгоняет участников забега в нужную сторону.
Прозрачное сооружение из стекла с беговыми дорожками внутри отражало возбужденные лица, цепкие руки, не выпускающие бокалы с напитками. Кажется, полосатые бегуны летят со скоростью ветра. Но это иллюзия: их предел – один километр в час.
Евгения и Лилька знали сценарий бегов, Николай Георгиевич рассказал им в деталях. Но все равно низкий голос ведущего заставил их вздрогнуть, а сердце – дернуться.
– Ставки сделаны, господа!
Девушки не вникали в устройство тотализатора, но Никос предупредил: если зрители хорошо вложатся, Евгении и Лильке достанется больше. Улюлюканье под звон бокалов, запах духов, сигар, аромат напитков – все возбуждало. Лилька, схватив Евгению за руку, прошептала в самое ухо:
– Мы победим!
– Обязательно! – Евгения стиснула руку подруги так крепко, что та простонала.
На этот звук к ним обернулся сладко-улыбчивый господин в сером костюме.
– Какие Евы, – расплылся он и поднял бокал. – Хотите выпить? – Он оглядел Евгению, потом Лильку. – Нет, не просто выпить, а поужинать в милой компании, очаровательные близняшки? – промурлыкал он.
Девушки оделись в одинаковые брючные костюмы изо льна, только разных цветов. На Евгении – бледно-розовый, на Лильке – бледно-фиалковый.
– Дядя, у вас плохо со зрением. Я вам прописываю витамины для глаз, – насмешливо бросила Лилька. А потом резко: – Проваливай, пр-рестарелик.
– Ах, ну да! Как я не подумал! Такая роскошная дева, как ты, неповторима… Конечно, вы разные! А я люблю двух одинаковых сразу… – Он отошел со своей рюмкой в глубь зала, бросив на прощание: – Вы мне не подходите.
– Фу, какая грубиянка, – нарочито-укоряюще проговорила Евгения.
– Он не наш клиент. И потом я всегда на посту, сама знаешь. – Она подмигнула подруге, Евгения поняла, о чем речь, и рассмеялась.
Наконец перед ними возник Николай Георгиевич.
– Ура, ура, ура! Победа, девочки! Никос поздравляет вас. – Он встал между ними, раскинул руки и обнял обеих. От него пахло трубочным табаком. Легонько похлопывая по плечам, он горячо зашептал: – Вы сделали такое, чего сами не знаете. Хе-хе. Никто не знает и знать не должен, кому не положено. Пошли, получите соответствующее вознаграждение по трудам вашим! – произнес он со средиземноморским пафосом.
Пробираясь сквозь потные, обмякшие от выпитого тела, они добрались до кабинета. Кабинет походил на странную свалку. Дело не в том, как лежали или стояли вещи, а какие они.
Модель яхты таких размеров, что она спокойно могла отчалить от берега. Наверное, ей назначено указывать на принадлежность хозяина к людям моря. Никос – этнический грек, но он родился и вырос в Москве. Почти все родственники уже уехали на историческую родину, а он говорил:
– Они предлагают мне работу. Зачем? Здесь я все предлагаю сам себе. Захочу припасть к родным берегам, тогда и спрошу себя: когда? Сяду в самолет и полечу.
Чучело головы черного козла – свидетельство мужской удачливости на охоте где-то в горах Крита. Только там водятся козлы «кри-кри». Амфоры, вазы, веера – все в куче… Казалось, сюда наспех свалили вещи то ли из богатого дома перед ремонтом, то ли из какой-то лавки, промышляющей чем-то вроде сувениров.
Девушки были не так далеки от истины – на самом деле все это свезено сюда с определенной целью, о которой они догадаться не могли…
Хозяин победителей воздевал руки к небу, выражая беспредельность восторга. Он снова обнимал Евгению и Лильку, предлагал и дальше работать у него.
– Последний курс и не только… – говорила Евгения, улыбалась. Он смотрел на нее и кивал:
– Понимаю. – Никос отрывал руки от круглого живота, на верхушке которого они привычно покоились, потирал их до скрипа. При этом швейцарский хронограф сверкал золотым корпусом. – Мой драгоценный племянник Костас спит и видит, когда его девушка наконец получит диплом. А тогда… Ах, тогда… – Он поцокал языком. – Тогда я потанцую на вашей свадьбе. А по старой традиции положу за пазуху носовой платок! – Темные глаза блестели, взгляд перебегал с одного лица на другое.
Девушки смеялись. Он тоже. Но было не время выяснять причину дружного веселья. Об одном ли смеялись они или о разном?
Лилька ничего не говорила, не желая тратить слова попусту. Ей оставалась печальная участь, которая с каждым днем раздражала все сильнее, – подчиниться обстоятельствам. Она зависела от Евгении, которая собралась замуж за Костю. Это означает, что подруга уедет в Грецию. Косте уже приготовлено место преподавателя истории Древнего мира в городе Родос, столице острова с таким же названием.
Стоило Лильке подумать об этом – кровь приливала к голове. Она пыталась сдержать свою злость – да не хочет она расставаться с Евгенией! Она срослась с ролью верной подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10