Ник набросился на пончики, словно оголодавший волк. Я отклонила его предложение попробовать, на что он лишь благодарно вздохнул, а я поехала дальше.
Было весело. Дорога перед нами была пуста. Навстречу попадались редкие машины, а в нашу сторону ехала лишь коричневого цвета «хонда». Она плелась еле-еле, за рулем явно сидел не выспавшийся водитель. Впрочем, я тоже не выспалась, но держалась бодро. А ведь еще не было и восьми. Наверно, нужно было сказать спасибо плитке шоколада.
Я пристроилась за «хондой» в ожидании, когда та уступит мне дорогу. Но мужчина или женщина за рулем не спешили сворачивать в сторону.
Я решилась на обгон.
Сзади послышалось настороженное шуршание пакета из-под пончиков.
– Ты ведь не станешь этого делать? – сказал Ник севшим голосом. Но он ошибся.
Я вдавила педаль газа в пол, клапаны Зверя застучали с удвоенной силой, и мы легко обошли «хонду». Навстречу нам летел «лексус» с женщиной за рулем, и я видела, как она испугалась одного нашего вида.
Зверя качнуло, когда мы вернулись на свою полосу. Так хорошо мне не было очень давно.
Впереди замаячила еще одна машина. Я улыбнулась улыбкой хищника и снова нажала на педаль газа. Как же мне этого не хватало в вечерних пробках! О да, если я и умею делать что-то неплохо, так это водить машину.
Первое, что я спросила у брата, Джеймса, которому выпала честь учить меня вождению, это как трогаться с пробуксовкой. Он отказался объяснять, сославшись на принципы, но я решила, что он просто сам не умеет. Он ведь старший сын, нужно держать марку, и все такое. Тогда я спросила Мэтта – сына номер два, – а он настучал отцу, за что тот лишил меня уроков вождения на долгие шесть месяцев. Отец силен в стратегии кнута и пряника. Правда, наказание в его случае обычно превалировало. Пожалуй, это делало ему честь как судье. Но как отец он был слишком суров.
Не то чтобы я с этим считалась.
Зак, будучи младшим, а соответственно бунтарем, с радостью воспринял мою идею о скрипе покрышек об асфальт, хотя и признался честно, что сам не умеет трогаться с пробуксовкой. Мы учились вместе. А еще учились выписывать восьмерки на скользком пятачке парковки перед муниципалитетом Розмаунта. Было весело, хотя влетело нам здорово, когда отец все узнал.
Зак, если честно, без царя в голове. Я лично никогда не выезжала на пруд, чтобы скользить по тонкому льду. А с ним ездила только потому, что боялась оставить его одного. Ведь провались он под лед, кто бы стал его спасать? А вот как его спасать, если я сижу рядом, я тогда не задумывалась.
К счастью, мы ни разу не провалились под лед, так что шанса проверить у меня не было. Впрочем, Зак из тех, у кого девять жизней, и он, словно кошка, всегда приземлялся на лапы.
Тишина заставила меня посмотреть в зеркало заднего вида. Ник выглядел неважно. Он забыл о пончиках и вцепился побелевшими пальцами в подголовник моего сиденья.
– Ты всегда так ездишь?
– Ну да. – Я шмыгнула носом. – Наверное, агрессивное вождение – одна из моих слабостей.
– «Агрессивное вождение» еще мягко сказано. – Я притворилась, что обиделась.
– Предпочитаешь идти пешком?
– Очень смешно. – Он съел последний пончик и разочарованно посмотрел в пустой пакет. – Я рискну.
Мы рассмеялись, а небо на востоке порозовело. Мы были бы похожи на старых друзей, если бы вчерашний поцелуй не сидел меж нами незваным пассажиром.
Я думала о возможных последствиях. Ник никогда и ничего не делал случайно. Что же значил наш несостоявшийся поцелуй в машине? Может, Ник просто устал и потерял бдительность? Или у него нет планов на меня?
Что ж, все выяснится, когда мы доедем до Розмаунта.
Хочет он того или нет.
Глава 4
Розмаунт – это старый городок в Новой Англии, основанный в конце семнадцатого века. Город с одной стороны выходит к океану, а с другой – упирается в невысокий холм. Что абсолютно точно отражает его безразличие к тому, что творится в стране за спиной, и его интерес, во всяком случае, в старые времена, к старушке Англии. Все там серо и строго, точно у старой девы, которая стучит тростью по столу, чтобы все слушали.
Раньше городок назывался Уэйлз-Энд как дань первому источнику доходов. После кораблекрушения, которое до сих пор служит поводом для приключений смелым дайверам, сочли, что старое название города приносит неудачу, и сменили на более нейтральное – Розмаунт. Роз, правда, и теперь здесь не много, зато холм за городом с натяжкой все же можно назвать горой.
Маленькая такая. Горб на теле земли.
В старые времена Бостон был далеко, словно в другом мире. Да и сейчас многие жители предпочли бы не видеть ни его самого, ни его влияния. Появление автомобиля изменило Розмаунт, как оно изменило и Америку в целом. Пятьдесят минут езды, и любой рыбак из Розмаунта становился гостем большого города.
Практичные граждане Розмаунта видели в этом перемены к лучшему. Диверсификация местной экономики рассматривалась как ключ к выживанию в меняющемся мире. Ведь рыба была единственным элементом индустрии Розмаунта, а всем известно, что рынок потребления, а соответственно и сбыта рыбы, сокращался.
На самом деле, полное представление о мнении горожан по поводу рыбного рынка и кто виноват в его плачевном состоянии – в разное время это были японцы, канадцы, правительство, глобализация в зависимости от того, откуда ветер дует, – можно получить в пивной «Мерри Уидоу», что в старом городе. Если времени, конечно, не жаль.
Несмотря на то что город небольшой, народ в нем живет достаточно разношерстный. Старые горожане и вновь прибывшие, рыбаки и мастера – одним словом, классовое расслоение общества налицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93