Вспоминал тот благоговейный трепет, который охватил его, едва он узнал, что им предстоит здесь жить. Тогда Николас не сомневался, что это какая-то ошибка. Вот и сейчас он чувствовал отголоски той уверенности. Дом не подавал виду, что рад ему или вообще его ждет.
С трубы по-прежнему осыпались сланцевые плитки, но они так и лежали вокруг нее, не сваливаясь вниз. Медные желоба для стока дождевой воды еще сильнее позеленели, плющ разросся, вечнозеленый кустарник почти закрыл ворота, но выглядел не лучше, чем в старые времена. Сад умер, впрочем, он и раньше был мертв, отражая полное отсутствие интереса к нему со стороны бабушки.
Люсия не признавала полумер. Все или ничего – именно так она вела игру. У Николаса было все, но он не понимал этого до определенного момента. Его авантюра в итоге закончилась хорошо, если не считать цены, которую пришлось заплатить.
Николас скучал по дому. Скучал по Люсии. Понимание этого таило в себе угрозу. Это была брешь в его броне самоуверенности. Оставалось лишь надеяться, что ему удастся это скрыть.
Николас обнаружил, что дверь слегка приоткрыта. Для Люсии это было в порядке вещей, мирская суета не тревожила ее. Раньше бы Николас вошел не раздумывая, но сейчас стоял в нерешительности, гадая, постучаться или нет.
Много воды утекло с тех пор. Но ведь бабушка сама позвала его.
Николас взялся за старую бронзовую ручку и толкнул тяжелую дверь. Петли предсказуемо заскрипели, и он догадался, что долгое время их никто не смазывал.
Николас шагнул через порог и позволил себе насладиться минутой негласного пребывания в холле. Он поймал себя на том, что ему нравится здесь, несмотря на все перемены. Две куклы распятых на кресте воров определенно были новым приобретением Люсии. Они не сводили с него стеклянных глаз, которые Люсия натерла воском.
Куклы хорошо смотрелись на фоне чучела рыси, которое, оскалив пасть, выглядывало с перил. Большая кошка была совсем не страшной, шерсть скаталась, клыки пожелтели. Отделка холла любого могла привести в замешательство, но Николас лишь улыбнулся, закрыл за собой дверь… потрепал чучело рыси… клок шерсти остался на его ладони – и громко объявил о своем присутствии.
Дом эхом вернул его крик.
Дом был большой, а его единственный обитатель старел. Убедившись, что Люсия не слышала его, Николас бросил на пол рюкзак и пошел на кухню. Дверь скрипнула, впуская его в вычищенное до блеска, пропеченное солнцем убежище Люсии.
Бабушка не готовила…
От разочарования Николас укоротил шаг. Он проделал столь длинный путь не для того, чтобы развернуться и уйти без боя. Более того, он с нетерпением ждал встречи.
Дверь в оранжерею была открыта, выдавая местоположение бабушки. Она наверняка возится с каким-нибудь цветком и не заметит его приближения.
Или делает вид, что не замечает.
Николас позвал бабушку с порога оранжереи. Ответом ему был лишь плеск воды.
Что ж, Люсия не собирается упрощать ему жизнь.
Это можно было предугадать.
Воздух в оранжерее был таким влажным, что Николас чувствовал, как испарения оседают на коже. Какой-то цветок источал невероятный аромат, и Николас догадался, что бабушка нашла новый предмет для обожания.
Солнце пробивалось сквозь листву, и было так жарко, что Николасу захотелось сбросить пиджак. Под ногами хрустел мелкий гравий. Запахи стали навязчивее. Цветы хищных лиан распахнули пасти, поджидая мух и пауков. Когда Николас смотрел на них, ему становилось не по себе. Он свернул по тропинке и… замер.
Бабушка лежала на каменной дорожке. Ее красные садовые сабо соскользнули с ноги, открывая взору толстую лодыжку, испещренную синими венами. Лицо посерело, глаза были открыты, а рот застыл в безмолвном крике.
Запах, который Николас почувствовал сразу, как вошел, оказался запахом крови. Ее крови.
Кровь блестела на камнях и на платье и уже успела подсохнуть.
Слишком поздно…
Оцепенев, Николас уставился на нож. Ему вспомнился маленький магазинчик в Венеции, где он купил его. Николас сразу понял, что нож идеально подойдет Люсии. Стилет для открывания конвертов соответствовал ее образу жизни и чувству юмора. Тогда Николас думал, что это лучший подарок для примирения. Но все вышло иначе.
Николас слишком хорошо понимал, что таких совпадений не бывает. Кто-то очень тщательно выбирал именно это орудие убийства, кто-то, кто не хотел его примирения с Люсией.
И Николас догадывался, кто этот «кто-то». Прошлое восстало из небытия и поглотило его.
Завыла полицейская сирена. Звук приближался с пугающей скоростью. Николас почувствовал, как капкан захлопывается.
Это происходило с ним снова.
Но не по его желанию.
Николас неуклюже развернулся, словно нескладный подросток, каким когда-то был, и выбежал из оранжереи. Схватив рюкзак в холле, выскочил на солнечный свет, оставив за собой незакрытую дверь.
Николас бежал, увеличивая дистанцию между собой и неприятностями. Рано или поздно полицейские его настигнут, но ему дорога была каждая минута. Пот катился по спине, холодный ветер пронизывал насквозь, но Николас бежал, пока не стих вой сирены.
Затем он побежал снова. А когда наконец остановился, понял, что находится у океана, в милях от дома. Легкие разрывались от боли, ноги онемели, а по щекам текли слезы. Он и не знал, что способен плакать…
Николас присел на землю и сжал голову ладонями. Сердце громыхало в груди. Перед глазами стояла распростертая на земле Люсия.
Николас был уверен, что его видели, уверен, что ему не удастся улететь на самолете. Но как ни странно, ему и не хотелось никуда улетать.
Он вдохнул полной грудью, и легкие снова пронзил ледяной холод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93