— Мы с ним знакомы с детского сада. Не надо говорить мне, что, мол, «когда вы узнаете друг друга поближе, уж тогда…». Джессон знает меня как облупленную. — Она рванула крышку коробки с куда большей силой, чем следовало. Пластиковые бутылки с чернилами запрыгали по бетонному полу, но не разбились. — О, черт! — Тея наклонилась и замерла, глядя на Куинн снизу вверх. — Посудите сами. Моя мать хочет, чтобы я добилась права выступать от имени класса на выпускном вечере. Отец требует, чтобы я зарабатывала стипендию для обучения в колледже. Вся моя жизнь состоит из зубрежки и работы у вас на побегушках. Короче, сплошная школа и борьба за успеваемость. Но вот я взглянула на Джессона и увидела настоящую жизнь. То есть увидела парня, который живет по-настоящему. И мне захотелось узнать, каково это. Понимаете?
Куинн не сомневалась, что жизнь Джессона проходит исключительно на спортивных площадках и задних сиденьях машин в обществе предводительниц команд болельщиков. А вот Тея не могла похвастаться даже таким разнообразием.
— Пожалуй, понимаю, — сказала Куинн. И подумала: «Точь-в-точь как у нас с Биллом. Мы с ним совершенно разные люди».
— И вот вы говорите: «не уступать», — продолжала Тея. — И мне пришло в голову… — Она пожала плечами. — Это было глупо.
— Ничуть не глупо. — Куинн наклонилась, чтобы подобрать бутылки с чернилами. — Мужчины не любят сюрпризов. У меня есть знакомый, к которому я питаю те же чувства, что ты — к Джессону, и он точно так же избегает меня.
— Все мужчины — дураки. — Тея начала рассовывать чернила по полкам.
— И еще какие.
Вернувшись в студию, Куинн взирала на Джессона до тех пор, пока тот не выпалил: «В чем дело?» — после чего была вынуждена признать, что парень ни в чем не виноват. Бедная Тея!
Чувство солидарности с Теей усилилось десятикратно, когда Куинн после школьных занятий приехала на автостанцию, чтобы забрать свои книги и вернуть Нику его куртку. Ее сердце бухало, словно паровой молот.
Постучав в заднюю дверь, она вошла внутрь и крикнула:
— Эгей! Ник!
— Я здесь.
Ник затягивал гайки крепления рулевой колонки «форда-эскорт», и Куинн замерла на мгновение, украдкой любуясь тем, как перекатываются мышцы его предплечий и бицепсы, скрытые под рубашкой. Ник не отличался очень уж развитой мускулатурой, для этого он был слишком худощав, однако работа в мастерской сделала из него крепкого, сильного мужчину с ловкими руками. Да и все остальное в нем, вероятно, было великолепно. «Безнадежное дело», — сказала себе Куинн, однако продолжала следить за Ником. Никакой закон не запрещает смотреть. До тех пор, пока она не начнет приглашать его в кино, ей нечего опасаться.
Ник выпрямился и бросил через плечо взгляд на Куинн. Он был прекрасен. До сих пор она не замечала этого, он всегда был для нее просто Ником, к тому же из двух братьев красавчиком считался Макс. Лишь теперь Куинн посмотрела на Ника совсем по-другому. Она увидела, как выразительны его темные глаза, как живописны его темные волосы, всклокоченные, словно он только что поднялся с постели. Казалось, Ник недавно кончил заниматься любовью либо вот-вот собирался к этому приступить. Что ж, неплохая идея.
Однако в его облике угадывалась явная настороженность, и Куинн поняла, что, вздумай она заговорить о вчерашнем случае на тахте, Ник спрячется в свою раковину. И все же нужно было что-то сказать, и Куинн уцепилась за повод, объяснявший ее приход сюда.
— Я принесла твою куртку. — Она бросила ее на верстак. — Ты забыл ее у меня в четверг вечером. — «В тот самый вечер, когда таращился на меня».
Ник кивнул:
— Спасибо.
— А еще я хотела спросить, не возникло ли затруднений с книгами. Их оказалось так много.
— Нет. — Ник подошел к стене и повесил на крюк гаечные ключи. Какие великолепные плечи! Почему она до сих пор не замечала их? Где были ее глаза? На Плутоне? Ник вытер руки и вновь повернулся к Куинн. — Вы с Дарлой упаковали их в пятницу. Правильно?
— Да.
Ник покачал головой.
— Они все вновь очутились на полках. В алфавитном порядке. Коробки исчезли. Как будто тебя там и не бывало.
У Куинн подкосились ноги, и она оперлась о верстак. Куинн представила себе, как Билл возвращается из школы и, увидев коробки, расставляет книги по фамилиям авторов, а коробки выбрасывает на помойку, восстанавливая заведенный им порядок. Она была уверена, что Билл даже не рассердился. Просто вернул книги туда, где, по его мнению, им надлежало стоять.
— Ты говорила с ним? — спросил Ник. — По-моему, он до сих пор ничего не понял.
— Я оставила записку, — сказала Куинн, и Ник фыркнул. — Клянусь, записка была совершенно понятная. А потом Билл позвонил мне по телефону, и я объяснила ему еще раз. Он сказал, что пропало столовое серебро, и я ответила, что это бабушкино серебро и что ему придется купить новое. А он ответил: «Но тогда у нас будет два комплекта».
И тут Ник встретился с ней глазами.
— Ну и дела.
— В пятницу я вновь говорила с ним в школе. И упаковала книги. И еще раз сказала ему сегодня в школе.
Ник бросил ветошь на скамью.
— Что ж, придется тебе выразить свои намерения яснее.
— Но как? — удивилась Куинн. — Разве можно яснее сказать, что я ушла и не вернусь?
— Ты объяснила ему, почему уходишь?
— Нет. — Куинн смотрела себе под ноги. — Это нелегко объяснить.
— Что ж, — рассудительно обронил Ник. — А чем провинился Билл? — Он прислонился к стене и скрестил на груди руки, выставив напоказ свои великолепные предплечья. — Гораздо проще понять, что тебе дали отставку, когда знаешь причину.
Куинн пожала плечами.
— Я осознала, что между нами ничего не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99