Беда в том, что Куинн и теперь оставалась для него загадкой и он по-прежнему хотел ее.
«Вон из кровати!» — сказал себе Ник, но его рука невольно потянулась к Куинн, такой жаркой, округлой, и он приподнялся на локте, столь измученный, что ему хватало сил только смотреть на нее.
Куинн была не похожа на себя — с короткими взъерошенными волосами, обнаженная, раскрасневшаяся после секса, растерянная и удовлетворенная. Перед Ником лежала женщина экзотически красивая, сексуальная, излучающая страсть — от такой женщины не отказался бы ни один мужчина, и он по-прежнему хотел ее. Ник окинул взглядом тело Куинн, пытаясь убедить себя, что в нем нет ничего необычного, прикинул высоту ее груди, отметил чуть заметный рубец, оставшийся на животе после удаления аппендикса, оценил полноту бедер — самое обычное тело… если только тебя не обуревает жгучее желание зарыться в эти бедра, если тебя не привлекают полные женщины, тугие, жаркие, податливые. Ник запустил пальцы между ее ног, полагая, что она выгнется дугой и судорожно вздохнет, как всякая другая на ее месте. «Заставь Куинн проявить свою сущность, — велел он себе, — преврати ее в обычную бабу». Но Куинн вдруг стыдливо зарделась и свернулась клубочком, прикрывая ладонью грудь и отпихивая бедром его руку. Поняв, что она явно смущена тем, чем они только занимались, Ник вновь почувствовал прилив сил.
— Нет уж! — Отдернув руку, он нагнулся, ухватил губами ее грудь, почувствовал, как под его языком набухает сосок, ощутил ладонью тепло ее тела. Куинн, затрепетавшая от его прикосновения, показалась ему такой мягкой, что Ник крепче стиснул пальцы, ощущая, как между ними скользит ее плоть. Он подсунул руку ей под спину и провел по позвоночнику, продолжая посасывать ее грудь, и Куинн вздохнула. Его рука спустилась к округлости ее ягодиц, и Ник привлек Куинн к себе, чтобы прикоснуться к ней повсюду. Ее плоть возбуждала в нем причудливые фантазии, он хотел ощутить под собой тело Куинн, вновь открытое для него, почувствовать ее мягкость, округлость, влагу, услышать стон. Он поцеловал Куинн в губы, провел рукой по животу, его пальцы скользнули между ее ног, а он все смотрел и смотрел, словно пожирая Куинн глазами.
— Что ты так таращишься? — шепнула она и схватила Ника за руку, пытаясь скрыть, что у нее головокружение, но оно лишь усиливалось. Ошеломленная страстью, Куинн была трогательно-беззащитна и находилась целиком в его власти.
— Имею право, — ответил Ник. — Это моя кровать, и я только что вытворял с тобой все, что хотел. — Ему захотелось перевернуть Куинн на живот, прижаться бедрами к ее полной круглой заднице, обнять со спины и стиснуть в ладонях груди. Ему хотелось посадить Куинн на себя верхом, вонзиться в ее тело и взять в рот соски. Ему хотелось провести языком по телу Куинн сверху вниз, отведать горячей, сладостной влаги, свести ее с ума…
Внезапно она приподнялась и, застав Ника врасплох, поцеловала его, сунув язык ему в рот. Потом повалила Ника на спину и прижала к кровати, кусая его губы. Рассмеявшись, он вдруг увидел преобразившуюся Куинн: Куинн-бесстыдницу с горящими от вожделения глазами, припухшим покрасневшим ртом — так крепко он терзал его губами, — изнасилованную, вздрюченную, оттраханную, искусанную…
— Господи, как ты хороша! — Ник впился в губы Куинн, крепко сжимая руками ее жаркую, щедрую плоть, желая слиться с ней в единое целое, заявляя на нее свои права, готовый поглотить ее, сделать своей собственностью…
Он замер. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди. Испуганный собственными желаниями, Ник тем не менее продолжал желать ее. Но оставить Куинн у себя?..
Он закрыл глаза, чтобы Куинн не угадала его намерения, и заерзал бедрами, сбрасывая ее с себя, потом откатился в другую сторону и сел на краю постели.
— Подыхаю с голоду, — заявил он, протягивая руку за джинсами и стараясь говорить ровным голосом. — Как насчет пиццы?
Куинн с трудом приподнялась. От неприятного изумления ее движения были неловкими, она все еще не остыла от страсти. Нику стоило немалых усилий не запрыгнуть на нее вновь.
— Пицца? — недоверчиво переспросила она, и Ник швырнул Куинн свитер, чтобы не видеть ее прекрасной наготы.
— Мы сожгли немало топлива, — с деланной беззаботностью объяснил он. — Что ты предпочитаешь?
— Предпочитаю? — Куинн, обнаженная, сидела со свитером на коленях, и Ник отвернулся, оберегая себя от дурацких мыслей.
— Пепперони, грибную…
— Я не хочу есть, — бесстрастно отозвалась Куинн.
— А я хочу. — Ник скрылся в гостиной, пытаясь выбросить из головы воспоминания о ее наготе и соображая, как бы половчее выставить Куинн из квартиры. Может, отправить ее за пиццей, а самому ускользнуть? Мысль вполне под стать всем прочим блестящим идеям, посещавшим его в последнее время.
Но через пять минут в гостиной появилась одетая Куинн и сама, без приглашения, сняла с крючка пальто.
— Мне пора. И вот что я хочу сказать. Тебе следует поучиться завершению полового акта. Хилая работа, Зейглер.
Ник разрывался между обидой и облегчением.
— Но ведь ты кончила!
— Я притворялась, — отрезала Куинн и выскочила за дверь.
— Ничего подобного! — крикнул ей вслед Ник. Он отлично помнил, как она подавалась под его прикосновениями, как изгибалась дугой, как вдруг обмякла, словно в ней не осталось костей, — ему пришлось немало потрудиться, чтобы привести ее в такое состояние. Ник попытался рассердиться, но не мог думать ни о чем, кроме того, как невыразимо приятно было трудиться над телом Куинн.
Тело Куинн.
— Черт с ним, — сказал он и, приняв душ, сменил простыни, твердо намеренный уничтожить малейшие следы пребывания Куинн в своей квартире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99