Сколько раз Куинн смотрела на него тем же взглядом, что и в эту минуту, — взглядом, полным желания, — но он лишь показывал ей спину.
Значит, Ник — всего лишь друг. Точнее, приятель.
Она отвернулась и сосредоточилась на работе.
Придя на репетицию во вторник, Куинн вновь увидела в зале Ника.
— Так вот, — заговорил он, приблизившись к ее складному столику, — пульт управления освещением в порядке. По крайней мере настолько, насколько позволяет его техническое состояние. У вас на редкость дряхлое оборудование.
— Я очень благодарна тебе за помощь, — отозвалась Куинн. — А теперь можешь уйти.
— Теперь мы примемся за светильники, — продолжал Ник, внимательно рассматривая гирлянды лампочек. — Мне нужно знать, когда они тебе понадобятся и в какие цвета их окрасить.
Куинн растерянно моргнула.
— У нас есть парни, и они сами справятся…
— Да, справятся, — Ник посмотрел на Куинн, и ее дыхание участилось, — но только если кто-нибудь втолкует им, что к чему. Сценическое освещение — дело серьезное, однако ты пустила его на самотек, а до генеральной репетиции всего три недели. Эди дала мне книгу по театральному освещению, и я проштудировал ее вчера вечером. Теперь я знаю, как это устроить. И готов помочь.
Куинн сглотнула.
— Ты очень любезен.
— Да нет, не очень. Просто мне нравится эта работа.
— О-о…
— Ты привела сюда хороших ребят, Эди старается не покладая рук. У вас отличная постановка. Вы заслуживаете помощи.
Куинн пригляделась к нему, пытаясь понять, не шутит ли он, но Ник уже опять хмуро рассматривал оборудование.
— Подвесная галерея очень хлипкая, — заметил он. — Не пускай туда детей.
— В таком случае тебе тоже не следует туда подниматься.
— Я буду осторожен. Мне еще многое нужно успеть в жизни. — Ник бросил взгляд на Куинн. — Прежде чем умереть, я должен вернуть тебя.
У нее подкосились ноги, и она рухнула на табурет.
— Как твое колено? — встревожился Ник.
— В порядке. Все идет как нельзя лучше.
— Послушай, я дал маху. — Ник подошел к ней поближе и заговорил приглушенным голосом: — Возможно, я ошибусь еще раз, хотя понимаю, что тебя это огорчит. И все же я хочу, чтобы ты вернулась.
Куинн вздернула дрожавший подбородок.
— Я никогда не была твоей.
— Черта с два, — отозвался Ник, и от звука его голоса у Куинн закружилась голова. — Мы с тобой разговаривали, смеялись, я видел тебя голой и заставил кончить. Ты прекрасно об этом помнишь.
— Кое-что помню, — чуть слышно пробормотала Куинн. — Но уж пиццу помню отлично.
— Ты помнишь, как нам было хорошо, как мы занимались любовью, помнишь, как забылась в оргазме, хотя и пыталась сопротивляться — никак не пойму, зачем тебе это понадобилось. Когда мы вновь окажемся в постели, ты будешь более податливой.
— В тот раз играл «Флитвуд Мэк»?
— Чертовски хорошая музыка. Ехидничай, если хочешь, мне безразлично. Но когда ты устанешь мстить мне, нам снова будет хорошо. И мы опять будем голые.
Куинн хотелось ответить что-нибудь язвительное, вроде «хвала Всевышнему», но Ник уже опять поднял глаза на лампочки.
— Эта штука держится на соплях, — недовольно заметил он и пошел к подвесной галерее. — Составь план освещения, — крикнул Ник через плечо. — Я еще не научился читать чужие мысли.
— Хвала Всевышнему, — сказала Куинн.
Билл сидел в машине на темной парковочной площадке и следил за школьниками, покидавшими здание. С тех пор как Куинн отказалась выслушать его, он каждый вечер поджидал ее здесь, надеясь застать одну, усадить в машину и поговорить, однако она каждый раз появлялась с Дарлой, порой ее сопровождали Тея и Джессон. Ник, Макс и Эди тоже оказывались неподалеку, и Куинн никогда не оставалась одна. А Билл хотел встретиться с ней наедине. Чтобы поговорить. Чтобы заставить Куинн слушать.
Он как раз обдумывал, как избавиться от Дарлы, когда пассажирская дверца распахнулась и в его машину влез Бобби.
— Известно ли тебе, Хиллиард, — начал он ехидным тоном, усвоенным после встречи в спальне Куинн, — что закон запрещает шпионить за людьми?
— Я не шпионю, — сказал Билл. — Убирайся из моей машины.
— Ты торчишь здесь каждый вечер, — продолжал Бобби. — Так не годится. Кто-нибудь заметит тебя и неправильно поймет. — Он хихикнул. — Или, наоборот, правильно.
— Убирайся.
— Я больше не желаю видеть тебя на этой площадке, — заявил Бобби, как будто его слова что-то значили. — Сиди дома и думай, как поправить дела команды.
— Ничего страшного не случилось…
— На этой неделе вы проиграли уже два матча. Еще одно поражение — и мы не выйдем в региональный турнир.
— Ничего страшного не…
— Я пожалуюсь Куинн.
Биллу захотелось ударить его, вбить эту наглую ухмылку ему в глотку, схватить Куинн, как только она выйдет на улицу, — в самом деле, разве сможет Дарла помешать? — ему захотелось…
Бобби открыл дверцу.
— Езжай домой. Сейчас же. — Он захлопнул дверцу, отступил на шаг и остановился, следя за Биллом.
У дальнего края площадки в сопровождении Дарлы показалась Куинн. Смеясь чему-то и налегая на костыли, она двинулась к машине. Женщины уселись в автомобиль Дарлы, Билл услышал звук заводимого мотора, потом вспыхнули габаритные огоньки, казавшиеся в темноте вишнево-красными.
Когда Дарла и Куинн уехали, Билл тоже покинул стоянку. Больше здесь нечего было делать. Здесь никого не осталось, кроме Бобби, который насмешливо взирал на него из темноты.
В среду Куинн сидела на краешке складного столика, перепроверяя свое расписание и стараясь не вспоминать сегодняшние события. В последнее время ее дела пошли еще хуже, и она не могла придумать, как их поправить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99