– По какому телефону можно связаться с вами?
– Обязательно сообщу вам, как только найду жилье, – пообещал он. – Но сначала опишите этих людей.
Клеа снова села, не зная, как от него избавиться.
– Сначала о Дэви: рост шесть футов, темные глаза, темные волосы, хорошо сложен… – Тут она немного запнулась, вспоминая. – Чертовски дерзок, самоуверен, считает себя чуть ли не самим Богом. Гвен – около пяти футов, светлые седеющие волосы, водянисто-голубые глаза, не слишком полная, фигура – ничего особенного. Владеет галереей. – Она улыбнулась Форду, стараясь принять невинный вид. – Не знаю, что еще Дэви делает в городе, кроме того, что постоянно меня преследует.
– О’кей.
Браун не делал никаких заметок, что, возможно, было к лучшему. Не останется свидетельств.
И тут он встал, что было уж совсем хорошо.
– Итак, вы позвоните, если что-то случится? – уточнила Клеа, провожая его до двери.
– Нет. Если что-то случится, я положу этому конец.
– Ах да, конечно. Вы же опытный человек. Желаю вам удачи.
Закрыв за Брауном дверь, она облегченно вздохнула. Слана Богу, он ушел и к тому же будет теперь присматривать за Дэви. Интересно, где это Рональд откопал его? Должно быть, вхож в те круги, о которых она понятия не имела. Зато теперь се беды кончились.
Правда, у нее мелькнула мимолетная мысль: а что именно Браун подразумевал под обещанием «положить этому конец», но Клеа тут же решила, что поскольку она не высказала вслух своего тайного желания увидеть труп Дэви в канаве, то и не ответственна за все то, что может с ним случиться. Если его труп и найдут в канаве – не ее вина.
Но в основном утро оказалось удачным.
Она пошла к себе, чтобы одеться для посещения музея искусств, но по дороге кое о чем вспомнила. Завтрак. Где-то у нее был номер Томаса. Для того чтобы жизнь шла гладко, следует всего лишь нанять подходящих людей.
Просто и выгодно.
Помня, что сегодня суббота, Гвен позволила себе проспать допоздна, но в полдень открыла галерею, налила себе кофе, включила автомат с записью попурри любимых мелодий восьмидесятых, вытащила из пакета последнюю булочку и отнесла завтрак в галерею, на мраморную стойку, где лежала последняя книга кроссвордов. Справа от нее солнце лило свои лучи в разбитое стекло над витриной, оторванная металлическая балка под потолком тихо колыхалась на теплом ветерке, дующем от центрального калорифера. Она подумала, что вот уже сто лет, как повторяет по утрам одни и те же телодвижения, но какая разница? Впереди еще сто таких же лет.
Гвен оглядела увешанную работами Финстерс галерею, покачала головой и склонилась над кроссвордом.
Итак, «Подверженный или склонный к греху». И что это такое, спрашивается? Семь букв, начинается, возможно, с «г» и совершенно точно кончается на «к».
Нет. Она не знает. Может, Дэви знает – ведь назвал же он фильм Милланда.
Из автомата понеслись громовые раскаты «Уэзергерлз», одновременно звонок возвестил о чьем-то приходе, и Гвен подняла глаза. Мужчина, входивший в дверь, был выше и шире в плечах, чем Дэви, темные волосы начинали седеть на висках, на лице – следы нелегкой жизни.
– Вы сдаете комнату? – спросил он.
Голос оказался не таким резким, как она ожидала, но и мягким тоже его не назовешь.
– Э… да, – промямлила она, стараясь не броситься наутек. Не то чтобы его вид был таким уж угрожающим, просто этого человека было так много, что он ухитрился заполнить собой весь дверной проем. – Только мне понадобятся рекомендации…
– Мне вас рекомендовала Клеа Льюис, – перебил он. – Меня зовут Форд Браун. Можете ей позвонить.
– Вот как? – Гвен воровато зыркнула на телефон. – Э…
Но тут он вынул бумажник, открыл, и она увидела деньги. Много денег.
– Восемьсот в месяц, – выпалила она. – Плата за два месяца вперед.
Под ее неотрывным взглядом мужчина принялся отсчитывать банкноты, Почти все сотенные.
«Бен Франклин. Какое прелестное зрелище». Где, черт возьми, Клеа выкопала этого типа?!
– Вы из этих мест, мистер…
– Браун, – повторил он. – Нет.
Гвен выжидающе улыбнулась.
– Я из Майами, – сообщил он, протягивая деньги.
– Должно быть, вы там и познакомились с Клеа, – высказала она предположение.
Браун терпеливо молчал, не улыбаясь в ответ. «Слава Богу, он совсем не обаяшка». Не то, что Дэви, который тоже из Майами.
– Вы не знаете Дэви Демпси?
– Нет, – все так же терпеливо ответил он.
– Видите ли, он тоже из Майами, – пояснила Гвен, чувствуя себя последней идиоткой. – Как вы. И Клеа.
– Вы проводите зиму во Флориде, мы на лето уезжаем в Огайо, – ответил он с абсолютно каменным лицом.
– Вот как? – Вероятно, это такая шутка? Или нет? – Почему же вы на лето уезжаете в Огайо? – допытывалась она, ожидая, что он ответит: «Это шутка».
– Здесь прохладнее.
Гвен ожидала услышать что-то еще, но он продолжал стоять молча, удивительно похожий на гигантского языческого идола. Уже в этом было что-то неправильное, а Гвен за свою жизнь навидалась достаточно неправильностей. С нее довольно.
– А там, где вы живете, не так прохладно?
– Почему, и там неплохо.
– Кондиционеры? – догадалась Гвен.
– Нет. – Продолжения не последовало, и молчание затягивалось до невозможности. Гвен уже открыла рот, но тут он сказал; – Я живу на воде.
«Ну да, конечно. Именно поэтому ты явился в Огайо, что бы пожить в темной, маленькой, чересчур дорогой каморке».
– Квартира с окнами на океан?
– Моя яхта.
– Ваша яхта? – Белый песок, голубая вода, коктейли с крошечными зонтиками.
«Хочу яхту», – подумала Гвен и мысленно отругала себя. Куда она ее поставит? В витрину для экспонатов?
– Что-то не так?
– Нет. Просто я думала о вашей яхте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119