— Его занудство начало ее раздражать.— Подожди минутку. — Кей Эл поставил бутылку на стойку. — Давай обсудим все это.Мэдди скрестила руки на груди и нахмурилась.— Измены не обсуждают. Их совершают, — сказала она.— Ах какое красноречие. — Кей Эл по примеру Мэдди сложил руки на груди. — Мне трудно поверить в то, что ты бросаешься в мои объятия, движимая одной лишь страстью. Видишь ли, я малость подзабыл здешние нравы, и это сбивает меня с толку. Что здесь происходит?Мэдди вновь посмотрела на него, на сей раз — с должным вниманием. Кей Эл улыбался ей, прислонясь к стене. На его лице, будто составленном из острых углов, сияли темные глаза, и Мэдди впервые за последние сорок восемь часов позабыла о Бренте и своей ярости.— Ты изменился, — сказала она. — Ты…— Постарел? — Кей Эл выпрямился во весь рост и взял со стойки бутылку. — Прошло двадцать лет; немалый срок. У тебя найдутся стаканы?— Еще бы, — отозвалась Мэдди, доставая стаканы из буфета. — Но дело не только в возрасте. Ты похорошел — да, да, правда… Ты выглядишь таким… уравновешенным, уверенным в себе.— Я и правда наконец перестал быть мальчишкой из средней школы. И слава Богу. — Он посмотрел на стаканы. — Кого ты любишь больше, «Очкарика» или «Бам-бама»?— Извини. — Мэдди потянулась за стаканами. — Это посуда Эм.Кей Эл отодвинул стаканы подальше от ее пальцев.— Если ты не возражаешь, я возьму «Бам-бама». Мы, разухабистые пацаны, должны держаться вместе. — Он наполнил стаканы до половины и подал один Мэдди. — Выпьем за Эм, — предложил он, поднимая свой стакан, и Мэдди чокнулась с ним.Отпив половину, она повернулась, вышла в прихожую, держа в руке стакан, и посмотрелась в зеркало.— Я и забыла, как я тогда выглядела, — сказала она, обращаясь к Кей Элу, который подошел и остановился рядом. Он был лишь на пять дюймов выше Мэдди и смотрел в зеркало сбоку, поверх ее плеча. Громадный Брент всегда нависал над ней, и, когда их фотографировали, любил вставать сзади и класть свой подбородок на голову Мэдди. Она терпеть не могла этой его привычки.— Так же, как сейчас, — отозвался Кей Эл. — Только тогда ты была похожа на мраморное изваяние.Мэдди скорчила зеркалу рожу.— Намекаешь на то, что у меня появились морщины?— Нет. — Кей Эл покачал головой. — Не в том дело. Ты держалась отчужденно, как будто твои мысли витали где-то далеко. Ты не лезла за словом в карман и была вспыльчива, но в твоей красоте было что-то от Снежной королевы или от манекенщицы; а теперь ты превратилась в земную женщину.Мэдди пригубила вино и задумалась. Какие мысли занимали ее в школьные годы? Какие страсти терзали ее душу? Она вдруг с ужасом осознала, что не может восстановить ни того, ни другого, а память хранит только желания и поступки окружавших ее людей. Желания Брента. И не только в школьные годы — всю жизнь. Если кто-нибудь спрашивал ее, кто она такая, Мэдди отвечала: «Дочь Марты Мартиндейл», или «супруга Брента Фарадея», либо «мать Эмили Фарадей». И никогда никому она не могла просто сказать: «Я — Мэдди». Даже ее профессия — и тут ей приходилось отдавать себя другим. Всю ее жизнь определяли отношения с внешним миром.— Какой кошмар, — сказала она.— Кроме одной ночи. — Кей Эл приблизился к Мэдди. — В ту ночь ты была моей, и ты была настоящая.Мэдди вздохнула.— Мне кажется, та ночь существует лишь в нашем воображении. А вообще-то ты прав. До сих пор я не жила по-настоящему.— До сих пор?— За минувшую неделю я сильно повзрослела, — ответила Мэдди и допила вино. Кей Эл стоял вплотную к ней, и Мэдди это очень нравилось. — Хочешь повторить? — спросила она, оглядываясь через плечо.Казалось, Кей Эл глубоко задумался.— Не знаю, — сказал он наконец. — А что, алкоголь все еще оказывает на тебя прежнее воздействие?— Какое именно?— Насколько я помню, на первом этапе ты стала упрямой, как ослица, на втором тебя вывернуло наизнанку…— Какой позор, — Мэдди прикрыла глаза. — Да, припоминаю.— А потом наступила третья.— Что же случилось на третьей стадии?Кей Эл попытался сделать равнодушное лицо, но его глаза продолжали улыбаться.— Ты меня изнасиловала.— Ну нет! — воскликнула Мэдди, поворачиваясь к зеркалу и наблюдая за Кей Элом, который, в свою очередь, наблюдал за ней. — Нынче вечером ты уже отверг мои домогательства, и я больше не желаю унижений.— Я вовсе не отвергал тебя, — возразил Кей Эл. — Я лишь сказал, что я слишком стар, чтобы заниматься упражнениями на заднем сиденье автомобиля.— Если у тебя появилось настоящее желание, ты должен был согласиться.Кей Эл посмотрел на нее в зеркало, и Мэдди почувствовала, как внутри ее поднимается жаркая истома. Кей Эл протянул ей стакан.— Когда ты предложишь всерьез, я соглашусь. А пока предпочту выпить еще вина.Когда спустя пятнадцать минут зазвонил телефон, Кей Эл и Мэдди все еще обсуждали злополучное происшествие, случившееся с ними в средней школе. «Черт побери, — подумала Мэдди. — Я ни с кем не хочу разговаривать. Мне так хорошо». — Она взяла себя в руки и подняла трубку.«Впервые за долгие годы я чувствую себя хорошо».— Мэдди? — раздался отрывистый голос Брента. Мэдди виновато посмотрела на Кей Эла, потом приободрилась. Пусть Брент идет ко всем чертям; ей не в чем себя винить. Она почувствовала досаду. Что мешает ей совершить какую-нибудь гадость? Почему только Бренту позволено своевольничать?— Мэдди, ты меня слышишь? — Брент, и без того раздраженный, заговорил угрожающим тоном.В трубке был слышен рокот катящихся по лоткам шаров и стук падающих кегель. Наконец-то Брент оказался там, где должен был находиться. Лгун несчастный.— Чего тебе? — не слишком вежливо осведомилась Мэдди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130