— В какой-то там гостинице ты не давала ей проходу и даже следила за ней в ресторане.
Денни закрыла глаза. Дженис пустила по ее следу охотничьих псов, несмотря на то что в последнее время ее и близко рядом не было. Да-а, леди сильно рассердилась.
— Я хотела всего лишь поговорить с ней. Не больше, клянусь.
— Ну так вот что я тебе скажу. Прекрати это. У Дженис Мередит уйма влиятельных друзей. Учти, я не шучу. Будут еще звонки — считай, ты уволена.
Уволена? Мерзкий спазм свел Денни желудок. Сейчас она не может себе этого позволить. Ей необходимо продержаться на этой работе до тех пор, пока она не накопит достаточно денег для свободного полета. Он блефует, решила она про себя.
— Вот это здорово, Тейлор! Ты знаешь, как поддержать своих журналистов. У меня не босс, а готовый кандидат на Пулитцеровскую премию.
Голос Тейлора взлетел до привычного визга.
— Не я послал тебя гоняться за Дженис Мередит в надежде получить интервью, и будь я проклят, если стану отдуваться за тебя ни за что ни про что! Не уймешься — ты уволена. И точка!
Денни проглотила комок, застрявший в горле.
— Заметано, Тейлор. Ты истинный профи.
Она швырнула трубку на рычаг, до ледяной дрожи напутанная его приказом. Журналистам не так-то легко найти работу, иначе она давным-давно сошла бы с корабля Тейлора. А Денни не сомневалась, что, если возникнет хоть малейшая угроза его собственной работе, Тейлор ее вмиг уволит. Но и от интервью отказаться она тоже не могла; оно обещало быть великолепным. К тому же оно перестало быть просто интервью; теперь оно превратилось в испытание. Испытание, которое она должна пройти, чтобы доказать всему свету, что она и в самом деле хороший журналист, напористый, отчаянный, умный и…
Работающий. Без работы ей сейчас просто не обойтись. Как же ей получить интервью, не потеряв работы? Держаться за Алека, вот как, решила она. Даже Дженис Мередит не в силах лишить ее работы только за то, что Денни встречается с племянником ее старинной подруги.
Ведь не может?
Разумеется, может, но Алек — единственная надежда Денни. Соблюдая максимум осторожности, она сумеет убедить Викторию помочь ей. И Дженис в конце концов все поймет. Денни моргнула, решив, что думать о рискованных шагах — только зря терять время. Нужно зажмуриться и нырнуть с головой.
Пейшенс сделала бы именно так. Еще когда они детьми отдыхали на ферме у ее дяди, Пейшенс всегда первой ныряла в пруд. Она забиралась на невысокий трамплин в дальнем углу пруда и кричала оттуда: «Ну давай, Денни!» А Денни на самом мелководье переминалась на цыпочках с ноги на ногу и мотала головой. И только после целого часа криков и уговоров Пейшенс и собственных колебаний Денни все же решалась ступить на трамплин. «Ну давай, Денни!» — повторяла Пейшенс, в буквальном смысле олицетворяя свое имя (Пейшенс — терпение (англ.)). «Я тебя поймаю. Это так здорово! Вот увидишь!»
И Денни в конце концов прыгала, и это действительно было здорово, если не считать того случая, когда она ободрала коленку о камень на дне пруда… или когда сбила до крови ноготь об острый край трамплина… или когда сломала руку…
Но Пейшенс всегда была рядом, всегда готова была поймать ее. А сейчас ее нет. У Пейшенс медовый месяц, так что она даже не сможет поручиться за Денни, если по жалобе Дженис Мередит ее все же задержат. Самым мудрым в такой ситуации было бы быстренько сложить вещи и убраться восвояси — к Тейлору и прежней рутине.
Эта мысль еще только забрезжила в ней, а Денни уже наверняка знала, что никуда не уедет. Ни за что. Прежде она выполняла только самые простые поручения редактора, сама того не осознавая. Но ведь теперь-то она это знает. Если она вернется назад без этого интервью, значит, она неудачница. И неважно, что, кроме нее, об этом никто не узнает. Нет, она должна идти вперед, даже с риском потерять работу. Даже с риском быть арестованной за преследование уважаемого профессора. Даже без поддержки Пейшенс. Она должна прыгнуть.
— Вот именно, — вслух произнесла Денни и начала одеваться, но пальцы у нее дрожали, «молния» никак не желала застегиваться, и Денни в конце концов прислонилась головой к зеркалу, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе хотя бы относительное спокойствие.
Для рискованных шагов, как выяснилось, нужно иметь железные нервы.
Пока Виктория одевалась в ванной, Гарри достал из портфеля аппаратуру и разложил на столе необходимые детали, чтобы к ее возвращению все было готово. Только теперь, когда ее не было рядом, он уловил слабый запах ее духов. Не цветочный, нет, скорее пряный… с примесью чего-то ему незнакомого. Этот запах до того нервировал Гарри, что он выронил одну деталь от микрофона. Хорошо хоть, черт возьми, что у него всегда были с собой запасные части. Осторожность и предусмотрительность у него в крови. Тревожиться не о чем. У него все под контролем. Выйдя из ванной, Виктория спросила:
— Ну и как это делается?
Ее платье из скользкой бледно-розовой ткани словно струилось вдоль тела, отметил про себя Гарри. А еще он не мог не отметить, что у нее безукоризненная фигура, тонкая в талии и пышная в тех местах, где это положено женщине. Платье практически не оставляло простора для воображения: оно ничего не скрывало.
Он покачал головой, пытаясь усмирить свое собственное воображение.
— Не пойдет.
— То есть как это — «не пойдет»? — Виктория возмущенно подбоченилась. — Это шикарное платье.
— В этом платье абсолютно все видно.
— А вы что, моя мама? — съязвила Виктория.
— Нет, — сказал Гарри. — Я человек, которому нужно спрятать под вашим платьем подслушивающую аппаратуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56