— Может быть, это своего рода знак, что восьмидесятые годы и в самом деле кончились.
— Какая ужасная мысль! Фиона, никогда, никогда не повторяй этого больше! Даже думать так не смей! — Родди пришел в ужас.
— Прости, дорогой. Восьмидесятые будут длиться вечно, не бойся.
— Ты уверена?
— Несомненно, — насмешливо отозвалась Фиона.
Энди Маклауд, вернувшийся домой, чтобы присутствовать на аукционе Тессы Кент, стоял на своем привилегированном месте у подиума и любовался залом. Каждое кресло, которое они умудрились втиснуть в два аукционных зала фирмы, было занято. Покупатели съехались со всего мира. Многие из них никогда раньше не пользовались услугами фирмы «Скотт и Скотт», отдавая предпочтение «Сотби» и «Кристи».
По всему Западному полушарию: в Беверли-Хиллз, Чикаго, Бостоне, Далласе, Майами, Сан-Франциско, Палм-Бич, а также в Торонто, Монреале, Мехико, Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресе — отделения фирмы сняли бальные залы в отелях и наладили прямую связь с главным аукционом в Нью-Йорке.
Двадцать пять телефонов в каждом из залов в Нью-Йорке с отдельно выделенной линией и опытной телефонисткой будут принимать ставки от тех, кто счел неудобным или невозможным лично присутствовать на аукционе.
И никто в мире не узнает, напомнил себе Энди, кто именно победил, за исключением дяди Гамильтона, тети Лиз и, наконец, после стольких лет ожидания, его самого. Но самые высокие ставки будут сделаны анонимно.
Какой все же это замечательный бизнес! Да, Энди очень любил фарфор и керамику, которыми занимался, но и он вынужден был признать, что нет более захватывающего зрелища, если не считать продажи картин великих мастеров, чем аукцион драгоценностей. Он явственно ощущал течение реки мировых финансов, которая этим вечером избрала русло фирмы «Скотт и Скотт». На этом аукционе у Энди не было никаких официальных обязанностей. «Ты просто внимательно смотри, — сказала ему тетя Лиз, — и запоминай хорошенько». Имела ли в виду тетя в ту минуту и Мэгги Хорват Уэбстер? Мэгги, и это казалось совершенно невозможным, выглядела необыкновенно сексуальной и совершенно неотразимой, несмотря на беременность. Но, в конце концов, его жена, леди Кларисса, обладала своим собственным очарованием. Она казалась истинным воплощением изящества — тоненькая блондинка с хрупкой фигуркой, нежной улыбкой. Черт бы их побрал, эти невыразительные хрупкость и изящество. Как удавалось Мэгги, расцветшей, располневшей, громко смеющейся, с заметным животом выглядеть обворожительно женственной? Абсурд.
Энди как следует рассмотрел ее, пока она приветствовала и рассаживала журналистов всех мастей. За представителями прессы ухаживали, как за дорогими гостями, потому что аукциону предстояло обрести вторую жизнь на страницах газет и журналов. Камеры в аукционный зал не допускались. Никто не хотел рисковать и оказаться запечатленным на пленке в тот момент, когда выкладывал миллионы за дамское украшение. Но журналистам здесь были рады. И некоторые из покупателей, по предварительной договоренности, могли потом увидеть свое имя в прессе. Посредником при этом выступала Мэгги или кто-то из ее отдела. Все ее сотрудницы оделись так же, как и она, — свободного покроя черная длинная туника с воротником «хомут» поверх облегающих черных брючек и туфли без каблука. Они что, все беременны? Энди был удивлен. Может быть, у Мэгги новая причуда и она берет на работу только женщин в положении?
Господь свидетель, Мэгги может и почудить после той работы, что она проделала для этого аукциона. Она и Тесса Кент. Странно, в самом деле странно, что в то время, когда они были вместе, Мэгги ни разу даже не упомянула о том, что Тесса Кент ее старшая сестра. Или она ему не доверяла? Едва ли, учитывая все, что произошло между ними. Для этого должна была быть другая причина.
Интересно, как себя чувствовал этот парень Уэбстер, когда его жена моталась из Токио в Лугано в ее теперешнем состоянии? И кто он такой, кстати? Сногсшибательный байкер, если верить тетушке Лиз, присутствовавшей на свадьбе. Ездит на «Дукати». Наверное, какой-нибудь плейбой. Кто бы он там ни был, он поторопился обрюхатить свою жену. Даже первой брачной ночи не дождался. «Признайся, старина, — сказал себе Энди, заставив себя отвести глаза от Мэгги, — она была легкодоступной женщиной».
Полли Гильденштерн в очень модном темно-зеленом бархатном платье с высоким воротом была вся внимание. Она едва дышала, дожидаясь начала аукциона, сидя на один ряд впереди Фионы и Родди.
Полли ненавидела Ист-Сайд, шумный и новый. Она предпочитала проводить время в своей тихой студии на последнем этаже, готовила или работала над новыми заказами. Их было немного, однако денег хватало на скромную, но достойную жизнь. В свободное время они вместе с Джейн отправлялись в свои излюбленные бары или на дискотеку, наслаждаясь обществом друг друга. Но это место! Полли совершенно растерялась в толпе благоухающих дорогими духами, изысканно одетых, целующихся и перешептывающихся женщин, которых сопровождали мужчины в строгих темно-синих или темно-серых костюмах.
Но, с другой стороны, подумала Полли, расправляя плечи, и капризная, ироничная улыбка появилась у нее на лице, кто из них знает столько же, сколько она? Кто знает, почему организован этот аукцион, кто именно сделал так, чтобы он состоялся? Неизвестная богатой изысканной публике, Полли на самом деле была богиней этого аукциона.
Разумеется, об этом знали Тесса и Мэгги, но они были частицами одного целого, которое создала Полли. Сэм Конвей? Барни? Полли сомневалась, что им все известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116