Отозвав нового продюсера в сторонку, она спросила:
— Мэри-Лу, можно мне сделать одно предложение?
— Что ж, если оно такое важное… — нехотя согласилась та.
— Почему Норт забраковал костюмы для верховой езды и блузки, которые мы отбирали, знаете? Потому, что внизу все должно быть самым обычным, но вот от талии и выше — наоборот, самым необычным. Даже экстравагантным.
— Но так, — строго возразила Мэри-Лу, — нельзя!
— Правильно, нельзя, но именно этого они хотят!
— Да разве в таком виде можно кататься верхом?..
— Согласна, но сколько людей заметит это несоответствие? Главное — произвести нужный эффект. Правда?
— Если пойти на то, чтобы нарушить правила… — пожала плечами Мэри-Лу.
Даже жест, которым она сопроводила свои слова, показался Дэзи лишенным всякой выразительности и всякой индивидуальности.
— А что касается сцены с пикником, вся беда в том, что подходящих туалетов мы в этом году вообще не найдем — их просто нет… Но я знаю одно место, куда, честно говоря, раньше я не могла позволить себе заходить, но там мы найдем то, что надо, — с жаром продолжила Дэзи.
— Может быть, вы уж тогда сами, без меня, все выберете? — в конце концов решилась предложить Мэри-Лу.
Хоть это и шло вразрез с ее принципом не передавать своих полномочий никому другому, у нее накопилось слишком много других дел, чтобы продолжать упорствовать.
Дэзи, наконец-то получив долгожданную свободу, кинулась покупать туалеты, не забыв, впрочем, о встрече с косметологами из «Элстри», назначенной сразу после ленча. Специалисты компании не хотели рисковать, поручив эту работу своим британским коллегам, которых они не слишком хорошо знали в деле. В поездку с Дэзи отправили главного косметолога рекламного агентства, а также одного из самых высокооплачиваемых парикмахеров.
Поскольку у эксперта-косметолога существовали свои давние пристрастия в выборе макияжа, она смирилась с тем, что вся косметика должна быть только от «Элстри». Тут уж ничего нельзя было поделать: законы достоверности рекламы требовали, чтобы заявление Дэзи насчет повседневного использования именно этой продукции соответствовало истине.
— К счастью, моя милая, — заметила эксперт, разглядывая лицо Дэзи, — вам не потребуется особенно много этой косметики, так что ничего страшного…
— Но у нас замечательная продукция! — с раздражением возразила уязвленная в своих самых лучших чувствах менеджер «Элстри» Пэтси Якобсон.
— Да… только вот грим не театральный, — не сдавалась косметолог.
Обе дамы метнули друг в друга разъяренные взгляды.
Сидевшая перед зеркалом, подобно манекену, Дэзи испытала острое желание подключиться к их разговору, однако усилием воли сумела подавить его. «Ты должна выработать в себе новое отношение. Следует помнить: отныне ты обязана быть звездой. Не вмешивайся в их дела. Если у них возникли проблемы, тебе-то зачем волноваться? Во всяком случае пока», — убеждала она себя.
Дэзи продолжала сидеть молча, памятуя о чеке на сумму в триста тридцать три тысячи долларов тридцать три цента, который она получила от Корпорации «Супракорп» в январе в момент подписания контракта.
Как только она тогда в «Ле Сирк» договорилась об условиях с Патриком Шенноном, она сразу же написала Анабель, сообщив ей о своем богатстве и о том, что знает насчет ее болезни, а также попросила ни в коем случае не продавать «Ла Марэ». Она, Дэзи, теперь в состоянии полностью взять на себя расходы и Анабель, и Даниэль. Самой Анабель, писала она, больше не придется думать о деньгах. Отныне главный предмет ее забот — это ее собственное здоровье. Ее задача — скорее поправиться. О Рэме в своем письме Дэзи не упомянула ни слова.
Когда она писала это письмо, она уже знала, что вправе раздавать обещания, хотя никакого контракта еще не было. Каким бы там человеком ни был Патрик Шеннон, данному слову он не изменит, можно не сомневаться.
С тех пор она еще несколько раз ужинала с Шенноном. По мнению Дэзи, то были сугубо официальные встречи, на которых присутствовали также и остальные иерархи корпорации, пришедшие, похоже, лишь за тем, чтобы им представили Дэзи. В последние месяцы сам Шеннон довольно часто бывал в отъезде по служебным делам.
* * *
Наконец наступил долгожданный июль, а с ним и официальное начало съемочного периода.
Дэзи поселили в люксе фешенебельной «Клэридж».
Прогуливаясь по анфиладе комнат своего люкса, Дэзи с тоской думала обо всем том, чем могла бы заняться в Лондоне, будь она свободной: начиная от катания на лошадях в Гайд-парке и до посещения очередной распродажи. Но увы, до начала встречи с английским персоналом на месте первой натурной съемки в графстве Сассекс оставалось совсем немного — каких-нибудь два-три часа. И веренице лимузинов и каравану грузовиков со съемочным оборудованием предстояло вот-вот отправиться в путь. Трех часов не хватит даже на то, чтобы навестить Даниэль, решила Дэзи, которую вся эта спешка уже начинала раздражать. Но зато, когда съемки закончатся, несколько дней она себе выторгует — повидается с Даниэль и заедет к Анабель.
Здесь, в гостинице, она чувствовала себя совершенно чужой этому городу, который был ее домом столько лет. Кто знает, какие люди живут теперь в бледно-желтом доме на Уилтон-роу, где выросла Дэзи? И кто купил дом Анабель на Итон-сквер? Единственное место, где она, наверное, по-прежнему могла бы ощутить себя своей, были конюшни на Гросвенор-Кресент-Мьюс да еще, пожалуй, школа леди Олден.
Не зная, куда себя деть, Дэзи спустилась по широкой лестнице в вестибюль, чтобы купить журналы и полистать их затем у себя наверху в гостиной, рассчитанной, как ей показалось, человек на шестьдесят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171