Обследуя окрестности в первый день съемок, когда пруд с лилиями еще не обставили телекамерами, она поскользнулась на крутом илистом берегу и до подмышек погрузилась в зацветшую воду. Белые льняные брюки и любимая сумочка от «Гермеса» из белого полотна и кожи погибли, но самый большой ущерб был нанесен ее самолюбию. Она закричала, пришлось вызывать двух ассистентов, чтобы вытащить ее из обманчиво глубокой лужи, а затем в сопровождении одного из них, мокрую насквозь, униженную, будто Офелию в исполнении бездарной актрисы, ее отвезли домой.И все же, оглядываясь назад, она понимала, что эта бурлескная сценка сделала ее, хоть на мгновение, членом группы. В те несколько минут, что она оказалась в центре всеобщего внимания, Билли в первый и последний раз ощутила, как все в съемочной группе увидели в ней нечто большее, чем просто постороннюю, мешавшуюся под ногами. Потому что именно такой она и была — бесполезным сторонним наблюдателем. У всех, кто был связан со съемкой «Зеркал», нашлось свое дело в Мендосино, но только не у Билли. Она была самым бесполезным существом — Женой Продюсера. Никогда она не чувствовала себя такой незаметной и в то же время торчащей на виду, но не в лучшем смысле. Привезенные ею сшитые на заказ брюки и гладкие юбки выглядели неуместными, как платье времен короля Эдуарда для выездов в Аскот. Билли ничего не могла поделать с тем, что ее самые старые спортивные костюмы оказались всего лишь прошлогодними и притом сидели идеально, тоже сшитые на заказ из лучших тканей самых ярких летних расцветок. Она, как ни старалась, не могла выглядеть в этих костюмах без вошедшего в ее плоть и кровь изумительного шика, и простота нарядов лишь усугубляла его. Она была не виновата, что ее собственный стиль, рост, силуэт не позволяли ей слиться с рабочей группой, одетой в затасканную, пригодную для любой погоды униформу — джинсовые куртки и брюки. Их носили все, от Вито до последнего ассистента. Она понимала, что выглядит эксцентрично, словно англичанин в сердце Черной Африки надевший к ужину черный галстук и накрахмаленную сорочку. Однако в добрые старые времена эти смешные формальности были в порядке вещей, и Билли чувствовала себя отжившим раритетом.Хотя, думала она, безуспешно прочесывая магазины Мендо-сино и Форт-Брэгга в поисках джинсов нужного размера и роста, дело не в том, как она выглядит. Это все пустяки по сравнению с ее застарелым врагом — отчуждением, с которым она вечно сражалась, окунаясь в страдания, выпавшие на долю отверженной, лишенной солнечного света в климате своей юности, когда ее не включали в бурную деятельность и сложные интриги ни одной компании. Даже среди кровных родственников ей казалось, что она стоит, прижавшись носом к витрине ресторана, и смотрит на посетителей, ужинающих в беспечном веселье и не вспоминающих о ней. Кто бы, будь он проклят, ни сказал «время лечит все раны», ни черта он в этом не понимает, с яростью думала она. Старые раны ничто не лечит. Они всегда здесь, внутри, готовы обессилить ее всякий раз, как только представится случай и оживет эмоциональная атмосфера прошлого. И тогда все, что пришло после восемнадцати лет — блеск, богатство, власть, — кажется лишь мишурой на витрине. Неужели старые раны будут донимать ее вечно? Нужно как-то выкарабкиваться из этого темного угла, решила она, и на ее лице появилось такое решительное выражение, что она стала казаться еще выше и уверенней в себе.На съемочной площадке Билли сохраняла хорошую мину при плохой игре: кто-то нашел для нее складное брезентовое кресло и поставил рядом с креслом Вито. Теоретически у нее было место, чтобы сидеть и всегда находиться рядом с ним. Практически Вито пользовался своим креслом лишь для того, чтобы кидать на него куртку, свитер, а в полуденную жару — и рубашку. Подходя, чтобы сбросить очередной предмет одежды, он с отсутствующим видом ерошил ее волосы, интересуясь, все ли в порядке, хорошая ли у нее книжка, а затем исчезал раньше, чем она успевала ответить хоть на один его вопрос. Сжигаемая яростью, она чувствовала себя псом, лишенным хозяина.На съемках он был вездесущ, как мальчик с пальчик, проверяя и перепроверяя все, следя, чтобы каждый делал свое дело с полной отдачей. Пока работала камера, он высказывал замечания, и у Файфи словно появлялась еще одна пара всевидящих глаз.Пока фильм снимается, съемочная площадка находится во власти режиссера, но, если Файфи стал генералом, то Вито превратился в целую армию сержантов, которые в конечном счете всегда остаются главными командирами. Во время перерыва на обед Вито и Файфи всегда располагались вне пределов слышимости и сосредоточенно совещались. Часто они вызывали Свенберга или других членов съемочной группы, чтобы обсудить новые подходы к материалу.Сила Файфи заключалась в его гибкости, стремлении использовать сценарий как стартовую площадку, а не как истину в последней инстанции. Как и Вито, он никогда не забывал, что, в сущности, они заняты тем, что играют, и помнил, что игра означает развлечение. Он не любил потакать своим желаниям, не воспевал страданий, был не из тех, что рыдают над разбитой мечтой. Он воплощал мечты в жизнь, и за эту черту Вито дал ему первую режиссерскую работу. Как режиссер он создавал атмосферу, при которой всем актерам и актрисам казалось, что они в него немножко влюблены, а он немножко влюблен в них. Впрочем, его вполне устраивало, если те, кому непременно нужно кого-то ненавидеть, находили себе для этого объект. А так как Вито прикрывал его фланги, готовый, как казалось Файфи, пнуть в зад всякого, кто покусится на его картину, он пребывал в лучшем из миров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206