И в отличие от сегодняшнего дня, женщины были раскрытой книгой.
Женщина, пишет автор, крайне медленно достигает удовольствия. Иногда только через несколько часов, иногда лишь на третий или четвертый раз. И он объясняет, как с ней обращаться, где ее нужно гладить и как любить, чтобы она пришла в экстаз.
И поэтому сейчас меня будто молнией поразило. Этой ночью я пришла в экстаз. В первый раз за всю жизнь! И это упоение, которое миллионы белых женщин никогда не испытают со своими измученными стрессами мужьями, было естественным для индианок! Значит, те любили лучше?
Библиотека моего хозяина содержит и другие доказательства: путевые заметки с острова Ява, написанные одним немцем после первой мировой войны. В них я с удивлением прочитала о претензиях индонезиек, считавших невозможным хранить верность белому мужчине. Вначале они, пишет Рихар Катц, охвачены его жаром, но, пока они разойдутся, он уже остывает. Белый любит, как гоночный автомобиль: с большим шумом как можно быстрее к цели. А потом долго отдыхает в гараже. Итог: женщина предпочитает слуг. Черный садовник никуда не спешит. То, что его господин успевает за десять минут, у него занимает целую ночь. Во всяком случае, он лучше понимает женщин. У него тот же ритм. Как прикажете к этому относиться? При этом не все белые мужчины так уж плохи. Среди сорока трех экземпляров, с которыми я познакомилась поближе, были и таланты. Проблема в другом. У белых другая установка. Более прогрессивная! И тут зарыта собака. Опять же посмотрим с другой стороны. Наши мужчины не могут прижиматься всю ночь. Прогресс зовет. Им надо рано вставать, чтобы развивать экономику. Им нужно прокладывать автомагистрали и улицы, возводить бетонные коробки и склады, строить атомные электростанции и фабрики.
Прижимание денег не приносит. А если выкорчевывать деревья, цементировать поля, производить оружие и сносить красивые старые дома, какой-то идиот на этом обогащается. Время – деньги! Мы знаем, что котируется: больше бомб, химии и бетона! Да-да! И еще мы знаем, откуда ветер дует (а именно – из Чернобыля!). Это, правда, вредно для здоровья, но прогресс требует жертв!
У меня будто пелена спадает с глаз. Это оттого, что ночами страстно занимаешься любовью. И вот система прочищена! Опять все видишь ясно и свободно говоришь об этом.
Выбросьте в металлолом пневматические молотки! Засыпьте котлованы и посадите деревья! Выкиньте свои еженедельники в окно! Дарите вашим женам на день рождения экстаз, тогда они не будут ворчать весь год! Продайте телевизор! Позвольте себе французскую двуспальную кровать!
Но я не хочу быть несправедливой. Здесь, на моей террасе, под желтой маркизой, над парижскими крышами, я должна признать: они стараются, наши мужчины. Сегодня любят гораздо лучше, чем при Наполеоне!
Я встаю и начинаю убирать со стола. Еще один час, и я поеду в «Меридьен». Радуюсь, как ребенок. Но к чему это приведет? К горестной разлуке, без всякого сомнения. Еще три дня помилования! Сегодня, завтра, послезавтра. Потом суббота. Проклятье!
Расставание действительно оказалось ужасным. Тяжелее, чем я думала. Но в воскресенье, когда я в грустном одиночестве лежу в своей роскошной постели, звонит Проспер. Из Ниццы. Он разругался с Рашель. Она уехала. Он возвращается ночным поездом в Париж. Ура!
На следующее утро приезжает. Я встречаю его на Лионском вокзале. Мы проводим вместе еще три дня и три ночи (для меня уже почти перебор!). Когда в среду он улетает обратно в Нью-Йорк, я не грущу (мне нужен как минимум недельный отдых!). Хорошо было. Замечательно.
Провожаю его на аэродром.
Мы будем перезваниваться, писать друг другу, увидимся. Все остальное предопределено судьбой. И неплохо предопределено!
Глава 15
Я прилежна, как пчелка.
Нелли умиротворена, книга практически готова. Двести семнадцать страниц я уже отправила в Калифорнию. Недостает короткой заключительной главы, я должна получить ее через несколько дней.
Париж опустел. В августе все французы в отпуске. Осиротели целые улицы, в иных районах не найдешь ни одного открытого магазина. Две трети всех кафе и ресторанов не работают, окна застеленных террас закрашены белой краской, столы и стулья нагромождены друг на друга. Только туристов громадное количество. Гораздо чаще слышна английская, а не французская речь, в августе город еще более интернациональный, чем обычно. Или лучше: Париж летом – это космополитическая деревня, потому что вся жизнь ограничивается Сен-Жерменом, Монпарнасом, Монмартром и Елисейскими Полями. Между ними лежит ничейная земля закрытых магазинов.
За прошедшие четыре недели многое произошло. Я вешу всего лишь пятьдесят пять кило! ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ! И владею двумя платьями и костюмом от Ив Сен-Лорана. Кроме того, я научилась плавать, правда, еще не отваживаюсь на глубину, но на мелком месте – часами. Поступили мои деньги, и неожиданно объявился мой издатель. Якобы он проходил курс лечения. По слухам, однако, был на Мальдивских островах со своей австралийской подружкой! Загорелый, в радужном настроении, он продает мне права на вожделенные книги за смехотворную сумму. За это я рассказываю ему о рукописи Нелли и обещаю французскую версию, как только она у меня будет готова. Кто знает, может, он приобретет ее и благодаря мне сделает самый большой бизнес в своей жизни!
Доллар опускается как миленький, хвала Всевышнему! В первую неделю, после того как был продан мой капитал, он подскочил сразу на десять пунктов! Я чуть рассудка не лишилась. Невозможно описать, что я пережила. Ночами я не могла заснуть. Меня мучили кошмары о загубленных миллионах, продажах с молотка и банкротстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96