Меня охватило любопытство. Я ждал, что будет дальше.
Неужели все обманываются, думал я, разглядывая в мерцающем свете
белесый ковер и белесую стену. "Райские кущи" так себя разрекламировали,
что, видно, люди и впрямь принимают это убожество за роскошь. Ничего
удивительного.
- А теперь садитесь поудобнее и забудьте про все на свете, - ласково
убеждал мистер Филд. - Помните; "Райские кущи" субсидируют и Ниобе Гей, и
Фредди Лестера.
Мы не забываем ни мужчин, ни женщин. У нас есть ответы на все сложные
проблемы личности в наш сложный век. Судите сами, ведь человеку так
нелегко приспособиться к обществу. Или мужчине - к женщине. Откровенно
говоря, теперь это вообще невозможно. Но в "Райских кущах" эта проблема
решена. Мы гарантируем счастье. Все человеческие запросы и потребности
удовлетворяются. Здесь вас ждет счастье, дорогой друг, истинное счастье.
Голос его звучал все глуше. Что-то происходило с воздухом. Он густел,
а нежная мелодия становилась ритмичнее, в ней будто слышались какие-то
слова. Мистер Филд говорил и говорил, все тише и тише.
- Мы - обширное предприятие. Один взнос обеспечивает все возможные
требования клиента. Выписывайте нам чек на любой срок, длительный или
краткий, и оставайтесь здесь. Комната считается вашей на все это время. По
вашему желанию она запирается так, что до конца оплаченного срока дверь
можно открыть только изнутри. Плата составляет...
Я уже с трудом разбирал, что он говорит. Голос его упал до еле
слышного шепота.
Воздух сворачивался, как молоко, растекался, как рекламные краски при
включенном на балконе ограждении.
Мне почудилось, будто в комнате зазвучал еще чей-то голос.
- Подумайте, - шептал мистер Филд. - Вас с детства приучили надеяться
на невозможное. А здесь мы даем вам невозможное. Здесь вы обретаете
счастье. И плата совсем невелика, ваши расходы окупаются сторицей. Здесь,
друг мой, вы познаете жизнь, полную блаженства. Здесь - рай.
В свернувшемся воздухе передо мной стояла Ниобе Гей. Она улыбалась
мне.
Самая прелестная женщина на свете. Олицетворение всех мечтаний.
Богатство, слава, счастье, здоровье, удача. Много лет мне штамповали
мозги, приучали стремиться к этим недосягаемым целям и верить, что все они
слились воедино в образе Ниобе Гей. Но никогда прежде я не видел ее так
близко, в одной комнате, ощутимую, живую, теплую; она дышала, она
протягивала ко мне руки...
Разумеется, это была всего лишь проекция. Но проекция-совершенство.
Полностью воссоздающая все осязаемые и зримые детали. Я вдыхал ее аромат.
Я чувствовал, как она обвила меня руками, как ее волосы коснулись моего
лица, губы приникли к моим губам. Я испытывал те же ощущения, что и тысячи
других мужчин, целующих ее в своих подземных комнатушках.
Лишь эта мысль, а вовсе не сознание утраченной реальности, заставила
меня оттолкнуть ее и отступить назад. Но красавице было все равно. Она
продолжала обнимать воздух.
И тут я понял, что не осталось больше средства проверить, в здравом
ли ты уме, - невозможно отличить поддельное от настоящего. Ты теряешь
последнее средство проверить, не лишился ли ты рассудка, если иллюзия
вторгается в жизнь и можно касаться, осязать и держать в объятиях
рекламное изображение, словно живую женщину. Больше нечем защититься от
мира подделок.
Я смотрел, как Ниобе Гей осыпает ласками пустоту. Видение,
воплотившее все прекрасное, все самое желанное на свете, ласкало пустоту,
словно живого человека.
Я открыл дверь и вышел в коридор. Мистер Филд ждал меня, изучая
записи в своем блокноте. Надо полагать, глаз у него был наметанный -
одного взгляда ему оказалось достаточно; он только пожал плечами и кивнул.
- Что ж, на всякий случай вот моя визитная карточка, - сказал он. -
Многие, знаете, приходят снова. Хорошенько поразмыслив.
- Не все, - возразил я.
- Да, не все. - Он стал серьезным. - Некоторым, видимо свойственна
природная сопротивляемость. Быть может, вы из таких. И тогда мне вас жаль.
В мире царит полная неразбериха. Винить, конечно, некого. Стараемся
выжить, а по-другому не умеем. Вы все-таки подумайте. Быть может, потом...
Я спросил:
- Где моя жена?
- Вон в той комнате, - показал он. - Извините, я не буду вас ждать.
Дел по горло. Лифт вы найдете сами.
Послышались его удаляющиеся шаги. Я прошел вперед, постучал в дверь,
подождал. Ответа не было.
Я постучал снова, сильнее. Но стук получался слабый, глухой, в
комнату видимо, не проникал. Да, в раю неустанно пекутся о клиентах.
Тут мне бросилась в глаза металлическая пластинка на двери. Вблизи я
легко разобрал надпись: "Запечатано до 30 июня 1998 г. Оплачено полностью".
Я быстро подсчитал в уме. Да, она уплатила все деньги, все
восемьдесят четыре тысячи долларов. Этого ей хватит надолго.
Интересно, что она предпримет в следующий раз, подумал я.
Стучать я больше не стал. Я направился в ту же сторону, что и мистер
Филд, увидел лифт, поднялся наверх и вышел на улицу.
Ступив на быстроходный тротуар, я покатил по Манхэттену. Рекламы
вспыхивали и вопили. Я достал из кармана затычки и сунул их в уши. Шум
прекратился. Но объявления по-прежнему вертелись, слепили глаза, бежали по
фасадам домов, огибали углы, льнули к толстым стенам. И, куда ни глянь,
всюду маячило лицо Фредди Лестера.
Даже когда я закрывал глаза, это лицо горело у меня под сомкнутыми
веками.

1 2 3 4 5