Тишина сгущалась и уплотнялась с каждой секундой — казалось, еще немного, и она взорвется огненным шквалом, накроет с головой и сомкнется, превратившись в вечность. Так и случилось — в тот момент, когда Кристина хриплым, чужим и неузнаваемым голосом тихо произнесла его имя.
С высоты десятого этажа проезжающие по дороге машины казались маленькими и нелепыми разноцветными жуками, абсолютно бесцельно снующими взад и вперед по намеченному кем-то пути. Денис понятия не имел, сколько уже времени прошло с тех пор, как он, остановившись у окна, стал смотреть на машины. На улице уже сгущались сумерки, и было странно, что день проходит. В это невозможно было поверить, в его жизни еще не было таких длинных дней. Ни одного дня, похожего на этот.
Передышку в текущем расписании игр устроили ради команд, участвующих в европейском турнире. Остальных надо было чем-то занять — вот и придумали этот, по сути, никому не нужный «междусобойчик». Всего несколько часов — два часа тренировки и два часа игры — он был чем-то занят. Занят чем-то механически, совершая свои действия абсолютно бездумно, чем и заслужил обоснованные упреки тренера: «Ты никогда не играл так паршиво». Наверное, он и правда никогда не играл так паршиво. В тот день он пропустил три абсолютно глупых мяча. Таких мячей он не пропускал даже в детстве — ни разу, с тех пор, как стоял на воротах. По большому счету, сейчас ему было все равно. Такого тоже раньше не случалось — на поле он никогда, ни разу в жизни, не позволял себе отвлечься или расслабиться. Все изменилось за один день. Вернее, за одну ночь. Эту чертову ночь, которую он провел, не отходя от телефона. Под утро пальцы перестали слушаться, в голове окончательно помутилось, и он заснул на несколько часов. Потом была тренировка, потом игра, закончившаяся очередным проигрышем. Снова три мяча, которые летели прямо в руки — нужно было только подставить руки, поймать…
После игры он два или три часа пытался дозвониться, попеременно набирая два номера телефона — Саши и Кристины. Ответа не было. Он пробовал смотреть телевизор, потом снова, незаметно для себя, забылся сном.
Ощущение беды нарастало. Недоумение, даже подозрение и ревность, в какой-то момент закравшаяся в душу, полностью отступили, не оставив и следа. Теперь в душе была только тревога, порой переходящая в панический ужас. В такие моменты ему хотелось вскочить с места, поймать машину до аэропорта и улететь обратно, чтобы разрушить наконец этот таинственный заговор молчания, не предвещающий ничего хорошего. Но разум в конце концов все же побеждал чувства, позволяя на какое-то время взять себя в руки.
Гостиничный номер казался ему клеткой, стены давили — возможно, поэтому он так долго стоял у окна и наблюдал за снующими по дороге машинами. Было бы глупо сорваться с места и уехать, на все наплевав. Денис сомневался в том, что его отпустили бы с турнира даже при наличии причины. Но тревога на душе и длинные гудки телефонного эфира едва ли можно рассматривать как причину преждевременного и скорого возвращения. Едва ли… В конце концов, все это когда-нибудь закончится. Он дозвонится, он прорвется через эту глухую стену длинных гудков. Может быть, сейчас…
Гудки продолжались. Продолжались, несмотря на то, что Денис заклинал их наконец оборваться, призывая на помощь все добрые и недобрые силы. Сашин телефон молчал. Единственное, что ему оставалось — это ждать. Опустившись в кресло, он снова включил телевизор.
Голубой экран загорелся медленно и лениво. Телевизор в гостинице был старым, девяностых годов выпуска «Горизонт». Переключая каналы, Денис совершенно неожиданно для себя наткнулся на футбольный матч одного из европейских Кубков. Еще вчера он так ждал этой игры, а сегодня пропустил ее начало… Помехи изображения не помешали разглядеть знакомые лица на экране. Минуты бежали одна за другой, и он наконец почувствовал, что события на экране поглощают его, ощутил привычное волнение. К середине второго периода счет сравнялся, игра захватила его еще сильнее. Телефонный звонок, раздавшийся за спиной, даже не сразу заставил его обернуться. Какое-то время он сидел без движения, с некоторым недоумением глядя на аппарат. Потом медленно поднялся с места, подошел и снял трубку.
Но том конце была полная тишина. Денис тоже молчал, словно опасаясь спугнуть почти что сбывшуюся надежду. Секунды летели с быстротой кометы, но тишина не обрывалась.
— Саша, — наконец справившись с наваждением, произнес он глухим голосом.
— Денис.
Услышав в ответ голос Кристины, он почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Почти исчезнувшая тревога, предчувствие беды снова накрыло его с головой. Он молчал, не понимая, как продолжить разговор. Молчал и злился на себя, понимая, что должен что-то сказать, но не находя в себе сил. Когда-то давно, в ранней юности, он прыгал с парашютом. Теперь вспомнился первый прыжок — он знал, что прыгнуть придется, что обратного пути нет, и все же медлил, тянул время, продлевая секунды жизни, которые, казалось, могли оказаться последними. Воцарившаяся тишина могла оказаться предвестием чего-то страшного, непоправимого…
И в этот момент он наконец услышал долгожданный голос. Саша произнесла его имя — спокойно, тихо и ласково, словно утешая его, успокаивая. Он сразу представил ее лицо, освещенное вспышкой улыбки, синий свет огромных глаз…
— Здравствуй, Денис.
— Здравствуй…
Снова — тишина, наполненная только звуками дыхания. Он слышал, как Саша вздохнула в трубку.
— Как ты? Как у тебя дела?
— Я нормально… — не своим голосом произнес он, не понимая, что происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87